Андрей Ястребов - Боже, спаси русских!

Займемся арифметикой. Согласно федеральной целевой программе по строительству дорог средняя цена одного километра дороги рассчитана на уровне 17,6 млн долларов за один километр. Запредельная величина! Для сравнения, например, в Китае средняя стоимость одного километра, составляет чуть больше 2 млн долларов, в США – 6 млн, а в странах ЕС – 7 млн долларов. И при этом, согласно Росстату, объемы строительства новых дорог в стране неуклонно снижаются. Если в 2000 году Россия получила 6000 километров дорог с твердым покрытием, то в 2009 году в эксплуатацию ввели всего 2700 километров.

От арифметики к предположениям. Дураки не имеют ни малейшего отношения к строительству российских дорог: Дорогами у нас занимаются люди умные и практичные. Поэтому наши дороги одни из самых дорогих в мире, и уже через год после укладки требуют серьезного ремонта или – о чудо! – вовсе отсутствуют. Просто выгодно строить, перестраивать, ремонтировать.

В состоянии дорог виноват не только «человеческий фактор», утверждают ученые. Они нашли естественную причину того, почему в России плохие дороги. Это – природные особенности: холодные зимы и структура почв (86 % всех грунтов в России – так называемые связные грунты, то есть с примесью глины или целиком из нее состоящие). Как выясняется, мы – глиняная страна, а песчаных грунтов у нас всего 14 %. Ведь невозможно песок для насыпи возить за тысячи километров, насыпь всегда делают из того, что под рукой.

Глина, как известно, хорошо набирает и плохо отдает влагу. Вода подтягивается по рыхлостям и пустотам прямо под дорожное полотно и зимой замерзает. Асфальт трескается, разрываемый льдом, а весной грунт под асфальтом обводняется и теряет несущую способность. Проезжающие грузовики завершают картину, проламывая асфальт над пустотами. В Канаде или на Аляске, где тоже морозы, насыпь под дорогой делают только из песчаных грунтов. Там песка много, издалека возить не приходится. А России и тут не повезло. Ну не повезло. Как и с дураками.

Чтобы немножко утешиться, почитаем Пушкина:

Ну, до этой эры всеобщего благоденствия осталось еще, по пушкинским подсчетам, лет триста. Так что не будем терять надежды. Но на всякий случай заметим, что другие писатели были не столь оптимистичны. «Дороги, каковые у римлян бывали, наши не будут никогда», – считал Радищев.

Сегодня, вчера, два-три века назад не все жаловались на качество дорог, в эпоху карет бездорожье если кому и приносило пользу, так это русским кузнецам. Взглянем на них глазами Пушкина:

Самодержцы ездили в европейских экипажах, не выдерживавших русской дороги. Оси карет ломались. Николай I при аварии даже ключицу повредил. Что уж говорить о прочих смертных.

Сегодня – автосервису от плохих дорог польза, ремонтникам, строителям, асфальтоукладчикам... А военным – особенно: по таким дорогам, да при таком климате ни один враг не проедет, не пройдет. Как поет Игорь Елизаров:

А нам все нипочем, мы уже привыкли. Нужда – мать привычки.

Спрашивается: почему же мы, русские, так любим дороги, хотя они и плохи, и безобразны, и трясучи? Возможный ответ: да потому что мы русские, и это наше все родное. Мы любим не конкретные дороги, а идею Дороги, образ Дороги, Великую Дорогу вообще, а не в частности. Она-то как раз неразрушима и не подвержена никакому вреду и философской амортизации.

«Автомедоны наши бойки, / Неутомимы наши тройки», – писал Пушкин.

Поэт использует имя легендарного древнегреческого возницы героя Ахилла. Автомедоны – это, разумеется, ямщики и извозчики. Ямщики служили в почтовом ведомстве. Слово «ямщик» произошло от станции, которая на междугородних маршрутах в старину называлась «ям». Согласно одной из версий, русские слова «ямской», «ямщик» и «ям» предположительно происходят от тюркского слова jamčy (почтовый гонец).

Ямщики – любимые персонажи русских песен о несчастной любви. Один в степи замерзает, а жене передает прощальные трогательные слова («Степь да степь кругом»). У другого подружка в снегах погибла («Когда я на почте служил ямщиком...»). Третьему злые люди не позволяют жениться на любимой девушке («Вот мчится тройка удалая...»). Извозчики – тоже люди горемычные. Вот, к примеру, «извозчик молодой» из песни «Как на речке было на Фонтанке...», который льет слезы о невесте, оставшейся в деревне.

Джакомо Казанова в своих записках с большим интересом описывал общение русского извозчика с лошадью. Хлопота состояла в том, что лошадь отказывалась от еды. «Тогда извозчик начинает рыдать – намерение чувствительного извозчика было тронуть лошадь зрелищем его печали». Лошадь оставалась абсолютно равнодушной. «Тогда он прибегает к другим средствам: прежде слезы его душили, теперь он приходит в бешенство: он наделяет несчастное животное самыми страшными ругательствами и, вытащив ее из конюшни, привязывает к столбу и начинает ее бить». Это простое средство возымело действие: лошадь принялась за еду. Казанова делает вывод: «Только в России палка имеет такие результаты». Простим итальянцу его сарказм – больно много русских правителей было согласно с мыслью о благотворном воспитательном воздействии палки.

Западные путешественники отзываются о ямщиках, как правило, с юмором и не без симпатии, как, к примеру, Франсуа Ансело: «Я говорил, мой друг, что нигде в мире нельзя путешествовать так дешево, как в России, и могу это доказать. В этой стране плата за лошадь составляет 5 копеек (5 сантимов) с версты... Определенных чаевых не установлено, ямщики полагаются на великодушие путешественника, и крохотная сумма делает его в их глазах гением щедрости. Заплатив 80 копеек (16 су) за целый перегон, который равняется двадцати пяти или тридцати верстам, вы станете объектом безграничной благодарности, выраженной самым живейшим образом. Подъезжая к станции, кучер будет кричать: "Поспешай, орлов везу!" Если же седоки скупы, он упреждает своих собратьев, что везет ворон. Кто же откажется прослыть орлом за столь сходную цену?»