Андрей Ястребов - Боже, спаси русских!

Нет никакого желания обмениваться изощренными или ленивыми оскорблениями в адрес прошлого, пестовать свое негодование. Есть лишь желание обнаружить в прошлом себя, из этого прошлого помечтать о себе сегодняшнем и увидеть в современности воплощенную мечту наших предшественников.

Как не хочется исторического суррогата, позолоты, помпезности. Надо озаботиться жизнью при жизни. Чтобы наши потомки, устанавливая памятник доскам, подковам, земле, могли произнести, обращаясь к нам: «Мы гордимся нашей Родиной, потому что вы сделали ее совершенной, обитаемой для человека. Для человека сделали».

Как хотелось бы сказать: «Дома, на родине, мы в безопасности, даже когда аромат дождя играет на наших душах печальную мелодию».

Иногда у русского человека появляются весомые основания жаловаться на свою Родину. Именно в такую минуту Пушкин признался: «Черт догадал меня родиться в России с душой и талантом». Глинка умолял: «Увезите меня из этой гнусной страны!» Гоголь писал из Италии: «Я родился здесь. Россия, Петербург, снега, подлецы, департамент, кафедра, театр – все это мне снилось. Я проснулся опять на родине». Тем не менее этих гениальных людей не запишешь в русофобы – они созидали славу Отечества.

Любовь к родине – это книга, первую страницу которой ты читаешь каждый день. Многие мыслители считают, что русским в подавляющем большинстве свойствен искренний патриотизм. Русская самокритика – оборотная сторона уязвленной гордости.

В. В. Розанов в работе «Несовместимые контрасты жития» признается: «Сам я постоянно ругаю русских. Даже почти только и делаю, что ругаю их. "Пренесносный Щедрин". Но почему я ненавижу всякого, кто тоже их ругает? И даже почти только и ненавижу тех, кто русских ненавидит и особенно презирает. Между тем я, бесспорно, и презираю русских, до отвращения. Аномалия».

Страсть к разрушению русский нередко переносит и на свою родину. Красноармейцы в поэме Блока «Двенадцать» призывали: «Пальнем-ка пулей в святую Русь!» Андрей Белый (или же его лирический герой) восклицал: «Исчезни в пространстве, исчезни, Россия, Россия моя!» Чего не скажешь в запальчивости. Та, прежняя, Россия действительно взяла и исчезла. И сразу показалось, что была она невообразимо прекрасной.

А теперь встанем и послушаем гимн. Содержание, как у всех гимнов всех стран. Тема: «Вечная, как скала!» Музыкальное оформление: опера о добре и зле. Слова Ивана Ильина: «Народ мой! Я рожден из твоих недр плотию и духом. Во мне горит тот самый дух, который горел в моих предках. Его национальный интерес есть мой, личный. Я радостно приобщаюсь к его славе и терзаюсь в дни его крушения и позора. Его друзья – мои друзья. Его враги – мои враги. Ему принадлежит моя жизнь. Его язык есть мой язык. Его земная территория есть моя территория, и армия, верная ему, есть моя родная армия. Я не избирал его, ибо это он сам родил меня из недр своих. Но, будучи рожден им, я избрал его и принял его в последнюю глубину моего сердца. И потому я верен ему; и верен именно ему – во всех положениях, трудностях и опасностях жизни. Этого чувства я не могу питать сразу к двум народам. Нельзя человеку иметь двух матерей или исповедовать две различные веры. И если народ мой велик и многообразен и принял в себя струи многих кровей, то всякая из этих кровей может и должна найти свое крещение в его духе; и всякая из них призвана связать свою судьбу с его судьбою, и мыслить, и чувствовать себя в духовном тождестве с ним».

К чему иронизировать? Хорошие слова. Правильные слова. И замечательно было бы, если б каждый наш соотечественник мог под ними подписаться. И все-таки нам чаще свойственна другая любовь к Родине. Негромкая.

Родина – это место, где слышно, как падают листья и снежинки.

Нужно полюбить в Родине что-нибудь простое. Какой-то уголок, дорогой только тебе. Нужен один-единственный кусочек – и тогда вся вселенная собирается в единое целое. При условии, что ты ограничишь вселенную разумными рамками, рамками вселенной, которая каждому из нас доступна. Нельзя требовать от Родины чего-то непомерного, когда ты сгибаешься под непосильным бременем вопросов к Родине и требований к себе, – ничего не выйдет (во всяком случае, хорошего). Надо просто облегчить ношу, чтобы не чувствовать себя человеком, привязанным за ноги к черному дереву нерешаемых вопросов: «Что делать?» «Кто виноват?», «Война или мир?», «Отцы или дети?».

Кстати, вот правильный ответ о квадратном корне из ста сорока пяти: «Двенадцать целых, ноль – четыре – один – пять – девять – четыре – пять – семь – восемь – восемь...» Только зачем нам этот правильный ответ?! На свидании? С Родиной?

Любить Родину. Искренне и без публичного пафоса, счастливо содрогаясь от одной мысли, что ты не одинок. Путешествовать по истории. Быть свободным от неискренности официозных мероприятий, свободным вместе с культурой. Мыслить восхитительно. Предаваться неописуемым фантазиям, которые дремали в «подсознании» слова Пушкина. Да и в самом Пушкине. Постигнуть, наконец, дразнящую, недоступную тайну, прочувствовать которую однажды дается всем. Даже тебе. Даже мне. Просто любить Родину...

Странные отношения у русского человека с властью. Любовно-враждебные. Счастлива та страна, говорили древние, где народ не помнит имя своего правителя. В этом смысле нам до счастья далеко. На правителей устремлено самое пристальное внимание. Потому что власть в России – это нечто священное, великое и ужасное. Потому что она – главный источник всех наших бед. Потому что она – наша единственная надежда на спасение. Потому что на протяжении веков мы верили: все было бы иначе, если бы «батюшка царь всю правду ведал». Хотя, как известно, до Бога высоко, а до царя далеко. Ой, как высоко-далеко...

Были времена, когда власть не воспринималась чем-то сверхъестественным. Вот, скажем, в Древней Руси князья увлеченно воевали друг с другом, отнимая у братьев и племянников города. То один правитель, то другой. Менялись князья, а основы русского мира оставались теми же. Было среди правителей множество достойнейших людей и защитников земли, но изначально в самом титуле князя ничего сакрального не заключалось. Власть им давалась не от Бога, а от людей. В Великом Новгороде, если князь чем-то не устраивал горожан, его прогоняли и назначали другого. «Ты, княже, нам не подходишь» – и все тут. При таких условиях правителям срочно требовалось обзавестись не-от-мира-сего статусом. Это и произошло в XVI веке. Тогда и появилось слово «царь».

Неформально этот титул (в виде «цесарь», а затем и «царь») время от времени употреблялся правителями Руси начиная с XI века, а со времен Ивана III – при дипломатических сношениях. Наследовавший Ивану III Василий III довольствовался старым титулом «Великий князь». Его сын Иван IV – тот самый Грозный – по достижении совершеннолетия короновался как Царь Всея Руси (1547), показывая себя суверенным правителем и наследником византийских императоров. За границей это никакого впечатления не произвело: титул либо не признавали, либо оставляли без перевода. Зато подданные идеей величия власти прониклись.