Альберт Аспидов - Петербургские арабески

Мы уже знаем, куда пошла Валентина Феликсовна, выйдя из взбунтовавшегося театра. Пошла дальше по Невскому проспекту, к дому № 100. Вместе с тем она отказалась от австрийского подданства и присягнула на верность русскому царю. Со своим мужем-иностранцем развелась, что дало ей возможность избежать высылки за границу.

В наступившую зиму Валентине Лин пришлось срочно перестраивать бывший «Гигант». В феврале 1915 года еще не все было готово. Репортер театрального журнала сообщал: «Здесь все еще ищут ту лампу Аладдина, которая откроет сердца зрителей… Сцена кажется недостаточно оборудованной, декорации не то не закончены, не то модернизированы. И эти ступеньки — каково их назначение? Или это остатки «великого немого»? Не очень-то удобно актерам восходить и нисходить. Всегда спотыкаться… Вероятно, все образуется. В таком театре нужно, чтобы все шумело, сверкало, не давая очнуться, — любит публика за свой полтинник за 1 1/ 2часа даже черта на стуле увидеть. Полузаконченный театр спешно приводят в надлежащий вид — одного угля жгут на тридцать рублей в день. Авось, дело и выгорит. Труппа постепенно формируется, сыгрывается».

Дело выгорело. Уже в марте этого года афиши извещали: ««Новый театр В. Лин», Невский 100, ежедневные представления…» Что же предлагала почтенной публике увидеть и услышать директор театра В.Ф. Лин? На афише указывалось: оперетта-шарж «Дульсинея Тобосская»; новые цыганские романсы в лицах Н.В. Дулькевич; новое юмористическое кабаре Сергея Сокольского; П.Г. Бернардов, еврейские куплеты и жаргонные анекдоты; «Коварный Мефистофель» И. Руденкова (гвоздь сезона) и др. Новый театр Лин отошел от фарса. Репертуар его отличался разнообразием жанров. Зрителю же скучать не приходилось.

В это военное время предприятие В.Ф. Лин процветало и вышло за пределы столицы. Денег у нее хватало на все. Завистники, или бдительные граждане, стали сигнализировать общественности: «Обращаем внимание и недоумеваем: каким внезапным образом артистка, бывшая шансонетка… до замужества бывшая австрийской подданной, а потом вышедшая замуж за германского подданного… внезапно приняла российское подданство. Проживает она в Петербурге или в Москве, держит антрепризу в обеих столицах и чувствует себя как в фатерланде, разъезжает с труппой по России. Нам кажется все это странным, — это странное австро-германско-российское подданство».

В годы той войны во Франции находилась германская разведчица, активно снабжавшая немецкий генеральный штаб важными сведениями — Мата Хари. Красавица, блистательная артистка, стриптизерша, трагически завершившая свой жизненный путь. Была ли Валентина Лин, исполнявшая разные роли в своей жизни, еще и Матой Хари в российском варианте, нам неизвестно. Подозрения — не доказательство. В то время шептали и о шпионаже в пользу Германии самой императрицы. Во всяком случае, после 1917 года г-жа Валентина Лин успела исчезнуть с петроградского горизонта.

Наступили большие перемены, при которых было заявлено, что «из всех искусств важнейшим является кино». После Гражданской войны, как только город оправился от разрухи, в круглом зале дома № 100 по Невскому проспекту открылся кинотеатр с удачно выбранным названием — «Колизей». По соседству, в помещении бывшего кинематографа «Художественный», начал работу руководимый О.И. Агулянским «Маленький театр», продолживший традиции театра миниатюр.

В 1930-х годах эти театральные здания объединило одно фойе. В кинотеатре «Колизей» стало два зала — круглый и малый.

В юбилейном 1977 году, когда зданию исполнялось 70 лет, оно снова обновлялось. Кинотеатр старались сделать еще более удобным и современным — лучшим в городе. Усовершенствования коснулись и Большого, круглого зала. Пол его, все еще сохранявший горизонтальность «Скэтинг-ринка», приобрел уклон, присущий амфитеатру, — в сторону экрана. Стены освободили от полукруглых лож, напоминавших о театре Лин. В шатровом покрытии над зрительным залом загнивший деревянный обруч, стягивавший опорные концы ферм, вовремя заменили на надежное металлическое стяжное кольцо. Долгая жизнь зданию была обеспечена.

В первоначальных биографиях Петра I, писанных в XVIII веке, его сравнивали с Константином I (Великим, Равноапостольным). Этот римский император на месте небольшого поселения (Византии), расположенного на пустынных берегах пролива, разделяющего Европу и Азию, основал новую имперскую столицу, Константинополь, — взамен старого Рима. Так и Петр принял на себя императорское достоинство и перенес столицу из старой Москвы на берега мощного протока между Ладогой и Балтикой. Здесь тоже был водораздел между двумя цивилизациями — Востоком и Западом. Первоначальный Петербург часто именовался и Петрополем. Ему предшествовали шведская крепость Ниеншанц на правом берегу Невы (в устье Охты) и, на противоположном берегу, русское село Спасское, некогда относившееся к Новгородскому княжеству.

Овладев Ниеншанцем, Петр решил осмотреть с лодки острова невской дельты. Это было 14 мая 1703 года. День был ясный, солнечный, теплый, долгий. Вода была чиста, прохладна, плескалась от многочисленной рыбы. Пустынные берега обрамлял дубовый и березовый лес. Наверное, с этого времени Петр стал называть эти места «парадизом» — земным раем. Тогда царь высадился на небольшом островке Енисаари (Заячьем), отделенном от другого, острова (Березового) небольшой протокой. Он осмотрел это место. Оно показалось удобным для обороны, и Петр решил устроить здесь крепость, а внутри ее поставить церковь. Рядом можно было построить и город.

Через два дня, утром 16 мая, в день св. Троицы, в военном лагере при завоеванном Ниеншанце была отслужена литургия. По окончании ее большая флотилия лодок отправилась вниз по реке — к Заячьему острову. Возглавил ее Петр со своими близкими сподвижниками и новгородским митрополитом. Здесь владыка Иов отслужил молебен и освятил избранное царем место. Затем царь взял заступ и положил начало земляным работам. Был вырыт ров глубиной до двух аршин. Началось торжество. Со всем подобающим почтением на дно рва опустили каменный ящик, в который Петр поставил золотой ковчег с частицей мощей апостола Андрея Первозванного. Затем закрыли ящик каменной плитой, а сверху кусками дерна.

Царь Петр Алексеевич умел веселиться — широко и шумно. После торжественной части начался пир — с пальбой ружейной и пушечной, заздравными криками в честь нового города, который был назван Санкт-Питербурхом — в честь св. апостола Петра. Островок же Енисаари был Петром переименован в Люст-Эйланд (Веселый остров).

В старинной рукописи рассказывается, что во время церемонии закладки города над островком стал парить орел и затем сел на перекладину между двумя березами — так Петр обозначил будущие ворота. Орла сняли и подали царю, он посадил его себе на руку. Раздались приветственные крики и залп орудий. Всеми это было воспринято как счастливое предзнаменование. Позже выяснилось, что орел этот был приручен еще шведскими солдатами, бывавшими здесь. Теперь он стал жить при крепости, и ему было назначено жалование на прокорм.