Соломон Лурье - Антисемитизм в древнем мире

8, 11 — в подлиннике: Царь позволил евреям во всех городах собраться и, защищая свою жизнь (wela'amod'al-naphsam, ihr Leben zu verteidigen, Kautsch , ap. Dn. 12,1), уничтожить, убить, истребить все те толпы народа (kol-chel'am, alle Volkchaufen, Kautsch) в провинциях, которые проявят враждебность к ним (hassarim 'otham — von denen sie befehrdet wurden, Kautsch ), вместе с женами и детьми, а также разграбить их имущество…

Это же место в переводе (вернее — пересказе) Септуагинты: «Царь позволил евреям в своих городах организоваться по своим законам (khresthai tois nomois auton — весьма произвольный, тенденциозный перевод слов lehaqahel — собираться, оправдываемый тем, что уже в Библии qahel (кагал) часто означает «еврейская община»), организовать самооборону (boethesai autois — autois в см. heautois, как обычно в Септуагинте) и поступить со своими врагами и противниками, как им заблагорассудится (умышленное смягчение более жестоких выражений подлинника; умышленно вычеркнуто указание о женах, детях и имуществе). Дубликат этого места в греческом добавл. к этой главе книги Эсфири в указе Артаксеркса: «Вы поступите правильно, если не исполните указа, посланного вам Аманом, сыном Амадаты… и если вы выставите копию этого письма повсюду вместе с об'явлением, что евреям разрешается организовываться по своим законам и организовать самооборону (kai synepiskhyen autois = heautois), дабы во время погрома (kairo thipseos) они могли обороняться против нападающих на них (epithemenous autois amynontai)».

9, 16: Равным образом и остальные евреи, жившие в подчиненных царю провинциях, собрались и, защищая свою жизнь (we'amod 'al-naphsam; heautois eboethoun LXX) отмстили своим врагам и убили 75.000 из числа ненавидящих их; но к добыче не протянули своих рук. {Добавление: Интересный разбор кн. Эсфири еще у L.E.T. André, Les apocryphes, 195–206.}

Почему Ахашверош не отменяет попросту своего указа, а только разрешает евреям организовать самооборону? Один из лучших знатоков Библии Драйвер (S. R. Driver, An introduction to the literature of the Old Testament, Edinbourgh, 1898, p. 480–481), один из немногих, правильно понявших нашу книгу ( «the edict permits the Jews to defend themselves against their assailants» ) объясняет это вместе с автором книги тем, что по персидским законам однажды изданный указ уже не может быть отменяем. Так объясняется причудливость этого рассказа с точки зрения фабулы, но внутренняя причина этой особенности психологическая: даже когда еврей хочет, хоть в воображении, упиться местью гонителям, дух его настолько выдрессирован многовековыми гонениями, что эту месть он может представить себе только в таком виде: толпы погромщиков уже выходят на улицу, чтобы «проявить свою враждебность к евреям»; но, вследствие того, что, противно обычному положению дел, нападающие лишены правительственной поддержки, с которой евреи бороться бессильны, а евреям разрешена самооборона, они выходят навстречу погромщикам и, защищая свою жизнь , истребляют их, не щадя, правда, в своей мести женщин и детей, но гордо отворачиваясь от имущества погромщиков, дабы не уподобиться им.

Прежде всего, что касается чувства мести к женщинам и детям (здесь и в псалме 137), то, чтобы парализовать рассуждения о специфически-еврейской («шейлоковской») жестокости, процитирую для примера продукт греческого правового сознания, теосский закон V в. до Р. Х. (C. J. G. 3044 — Hicks and Hill, A manual of greek hist. inscriptions, Oxford, 1901, ь 23): "Того, кто приготовляет яды… казнить и самого и все его потомство … Того, кто препятствует ввозу хлеба в Теос… казнить и самого и все его потомство … Того, кто злоумышляет против Теосского государства… казнить и самого и все его потомство !!" Итак, здесь повинна психология античного человека вообще, а не евреев в частности. Впрочем, если мы сравним подлинник с Септуагинтой, то увидим, что первобытная яркость ощущений в подлиннике уже оскорбляла нравственное чувство евреев III века: в переводе нет ни слова о женах и детях погромщиков, свирепое «уничтожить, убить и истребить» заменено культурным, эвфемистическим выражением. С другой стороны, мы видим, что перманентные погромы сделали право самообороны одним из основных, пред'являемых правительству требований. Постоянная угроза погрома делала самооборону одной из главных задач автономных еврейских общин: только это дает нам ключ к пониманию того, для чего в перевод и в добавленный к переводу царский указ как будто без всякого отношения к содержанию книги вставлено разрешение «организоваться по своим законам». Действительно, во время погрома 38 г. погромщики и правительственная власть ищут в еврейских домах оружие: именно ввиду связи самообороны с еврейской автономной общиной правительства всячески боролись с самообороной, считая ее политически опасной организацией. Естественно, что евреям — и не без некоторого основания, казалось, что разрешение национальной самообороны — лучший способ борьбы с опасностью погрома, и поэтому, горя жаждой мести, они мечтали… о легальной самообороне. Итак, от «кровожадной мстительности» не осталось ни следа.

Повторяю, «апостольское служение» здесь не при чем. Это — голос, в котором звучит вековое сознание бессилия и непривычка даже в воображении чувствовать себя нападающими, а не обороняющимися. Не менее любопытен в этом отношении и Филон. Он был очевидцем ужасного александрийского погрома 38 г., он был членом делегации по поводу этого погрома, подвергшейся насмешкам и издевательствам императора Калигулы. Можно себе представить, какое удовлетворение он должен был испытать, узнав, что оба гонителя евреев — и наместник Египта Флакк, и император Калигула погибли самой жалкой смертью. Любопытно, в каком тоне сообщает об этом Филон. Он не только не позволяет себе кровожадных возгласов, довольствуясь скромным сознанием справедливости Божьей кары, он еще влагает, по поводу смерти Флакка, в уста александрийских евреев такую молитву: «Мы не радуемся, о Господь, тому, что Ты наказал нашего врага, так как Священные книги Закона воспитали нас в духе сострадания; но мы справедливо благодарим тебя» и т. д. (in Flacc., 14). И здесь не следует говорить об «апостольском служении»; и здесь мы видим только, как у народа, привыкшего в течение многих столетий к унижениям и угнетениям, атрофировалось в целях самосохранения естественное чувство живой ненависти к притеснителям и умение живо, немедленно, рефлективно реагировать на обиду! Моммзен справедливо называет Филона (V, 519, Anm.1) «ein schlechter Hasser», «человек, не умеющий ненавидеть как следует», и это название вполне приемлемо к евреям древности вообще. Евреи далеко не были «народом апостолов»: они живо чувствовали обиду и, как мы видели, кипели местью, но многовековая дрессировка приучила их загонять это чувство внутрь себя и не давать ему проявляться.

Однако и миссионерская деятельность евреев, и жажда мести явились у них, как мы видели, реакцией на уже обрушившиеся на них волны антисемитизма и, следовательно, не были причиной его. В чем же, наконец, его причина?