Олег Соловьёв - Русские масоны. От Романовых до Березовского

Напротив, три братства союза Великой Национальной Ложи Франции на пышной церемонии 24 июня 1995 г. в Центральном доме работников искусств провозгласили создание Великой Ложи России (ВЛР) нод началом Дергачева. По словам его супруги Елены, они предполагали превратить масонство в «свободное единение людей», честных, порядочных, чистых, интеллигентных. «Не допустим богатых бандитов, политиканов и жуликов, карьеристов и корыстолюбцев. Русскоемасонство станет действительно поиском духовного пути. И спешили мы с открытием Великой Ложи все потому же: боялись, что нас опередят «братья» более пронырливые и «не те». Разумеется, львиная доля работы по подготовке к инсталляции ложилась на твои плечи. Будущий «великий мастер» России на этом этапе вкалывал, как на самом деле простой «каменщик»! Я старалась помочь всем, чем только могла. Я начала закладывать основы будущей «женской ложи» и собирала у себя на дамские чтения по тем дням, когда вы «работали», жен твоих братьев» (с. 220). Вновь ханжеские восклицания соседствуют у мадам с прагматическими соображениями, а пока она всерьез не думала о православии, стремясь насадить и женское масонство. В целом большие хлопоты адептов и их супруг не пропали даром.

Масоны всех стран чрезвычайно любят церемонии и особенно посиделки с возлияниями посте них в банкетных залах. И потому на торжества в Москву поспешили иностранные гости, в том числе французская делегация «очень высокого уровня». Произноси лись торжественные речи, поднимались велеречивые тосты. Ка кие-то весьма богатые спонсоры преподнесли Елене, отныне жене великого мастера peiyjwpnoro отечественного послушания, золотой перстень с одиннадцатью бриллиантами. Сделанный важный шаг щюдстояло закрепить признанием ВЛР другими законными федерациями, что побудило деятельную чету перебраться в отдельный дом на Лазурный берег Франции, в Канны, и оборудовать там офис. В Англии нашелся «удивительный старичок-доброхот и энтузиаст» Питер Д. Уотер, подтвердивший свое участие в британском масонском журнале. Впервые он заинтересовался русскими делами в 1992 г. при посещении нашей столицы но линии Интуриста и сумел ознакомиться там с известной книгой «Масонство в его прошлом и настоящем» под редакцией С.II. Мельгуно-ва и П.П. Сидорова (М., 1914), только что переизданной. После инсталля1цш братства «Гармония» между Уотером и Дергачевым установились связи по орденским каналам. В апреле 1992 г. англичанин встречал у себя двух молодых русских масонов, которые сообщили о намечавшемся основании Великой Ложи России. Тогда он написал Дергачеву письмо, не оглашая его фамилии, о ряде правовых особе!тостей признания регулярности новых федераций и.предложил оказывать любую необходимую помощь. Ответа пришлось ждать довольно долго, из-за чего «доброхот» начал терять терпение.

Только 9 июля 1995 г. тот же француз уведомил его о создании ВЛР и запросил совета о дальнейших действиях. Питер поздравил собеседника, сообщив, что их Великая Ложа считается нерегулярной до формального признания иностранными центрами. На следующий день он поведал о знаменательном событии члену секретариата Объединенной Великой Ложи Англии (ОВЛА) П. Робертсу и получил «прекрасные» советы по поводу необходимых демаршей со стороны русских. Питер объяснил им принципы признания радулярносги, практикуемые ОВЛА в качестве материнской ложи всемирного масонегва, приложив на сей счет типовые документы ее и Великой Ложи Шотландии, список признанных и непризнанных англичанами федераций для учета этого русскими в их переписке. В заключение последовал совет набраться терпения в ожидании главного признания британской стороной, что та позднее и сделала 367 367 Waters P. The Grand Lodge of Russia. // Masonic Square. 1996. June. P. 64—85. .

По прошествии двух лет поступило немало признаний регулярности ВЛР зарубежными объединениями, включая американские. К концу 2000 г. в ее союзе находилось 12 лож, ежегодно проводились ассамблеи для выбора должностных лиц и решения текущих проблем. Появился и Верховный Совет России, кури-рующий адептов высоких степеней древнего и принятого шотландского устава во главе с собственным великим командором. Но принятие важнейших решений замыкалось на Дергачеве и ближайшем окружении, которые в первую очередь улаживали собственные дела, уделяя мало внимания рядовым членам. Влияния масонства на общество почти не о1цущалось, часть мастерских числилась на бумаге. Ни своего храма, ни печатного органа федерация по-прежнему не имела. Зато лидер и супруга разъезжали по свету, Дергачев охотно давал одинаковые интервью о достижениях «вольных каменщиков».

Уже летом 1996 г. семейство имело от масонства «кое-какой доход». У Георгия впервые появилась настоящая зарплата, правда, получаемая как-то странно. «Один из твоих зарубежных «братьев», руководитель известнейшей радиостанции, платил тебе доллары, не Бог весть какие, но доллары. «IIo-братски». То есть ты не работал, а только числился и деньги получал потому, что вроде как бы не очень прилично великому мастеру вечно сидеть на шее жены. Да, я знаю, ты говоришь всем, будто пишешь для этой радиостанции концепции. Но уж мы то с тобой знаем, что это не так. Разлад наш только начинался». Тайком от жены муж купил в Москве квартиру для отпрыска от первого брака и получил приглашение на его свадьбу. Возникли и неведомые благодетели, давшие деньги на сотовый телефон и цифровую видеокамеру. Тогда между ними произошел первый серьезный разговор. Супруг обрушил на спутницу жизни упреки за «авторитарное руководство», постоянное вмешательство в его дела, выступления против масонства. Ему это надоело, и он, мол, решил пожить один. Потрясенная Елена растерялась, даже пустила слезу. И — о ужас! Собравшись в очередную командировку, тот сбрил усы и бороду, задев ее за живое. «Голое лицо стало таким каким-то бабьим, очень почему-то еврейским, а главное — чужим и неприятным» (с. 271, 276). События все убыстрялись.

Однажды возвратясь домой, она заметила на столе прощальное письмо, приведенное в дневнике полностью, мы же ограничимся главным. «Я решил жить один, чувствую, что нам все труднее жить вместе. Ты хочешь, чтобы я все больше времени занимал ся дачей, домом, бросил свое дело. Но я этого не могу сделать. Наоборот, чтобы что-нибудь сдвинуть с мертвой точки, необходимо прикладывать намного больше усилий. Мне очень часто придется ездить в командировки, причем не за рубеж, а в Воронеж, Архангельск, Петербург и т.д. Мне нужно проводить очень много встреч. И я надеюсь на успех. У меня уже не хватает сил и энергии противостоять твоему напору и натиску, но я все же с тобой не согласен, что нужно готовиться к пенсии. Я хочу сам распоряжаться своим временем. Я хочу сам принимать решения относительно моих дел. Для меня сегодня самое огромное желание — это жить без страха ожиданий крика, ругани, истерик. Моя нервная система уже этого не выдерживает. Но я не хочу, чтобы мы расстались врагами. Я очень хорошо к тебе отношусь, уважаю и надеюсь, что ты не будешь меня уничтожать». Далее сообщалось о готовности перевести на нее квартиру и дачу, следовали повые мольбы не вредить ему, подкрепленные «веским» доводом. «Я много разговаривал с отцом Н. о нашей организации, и все-таки он взял на себя ответственность за нее перед Богом, а не ты» (с. 277—278). Ради умиротворения безутешной женщины Дергачев начал часто к ней наведываться, она же все твердила о греховности масонства и готовила месть, возможно, во искупление собственных действий по вовлечению знакомых в число «вольных каменщиков». Да и сама она в женской ложе Парижа дошла до второй степени подмастерья и пока ее не покидала.