Олег Соловьёв - Русские масоны. От Романовых до Березовского

Его вдохновителем являлись фактические руководители аристократии Воронцовы, действующие через близких престолу лиц. Многие их действия остаются и поныне в тени, хотя исследователи шаг за шагом приближаются к разгадке. Немало сделали в данной области американские ученые, создавшие несколько лет назад нечто вроде постоянного коллоквиума по изучению царствования Павла I. Свои выводы они опубликовали в докладах на страницах отдельной книги. Наиболее серьезным из них полагаем работу Дж. Кеннея, который попытался выявить подлинных организаторов и исполнителей убийства монарха. С использованием статистики он составил таблицу примерно 85% лиц, причастных, по отзыву современников, к заговору и связанных так или иначе между собой. Здесь фигурируют данные о возрасте, должностях, личных претензиях к государю из-за понесенных наказаний, но, к сожалению, не проводятся четкие различия между инициаторами и простыми исполнителями. Для автора почему-то оказалась «неожиданной» принадлежность участников к гвардейским полкам, причем только И из них (16%) находились на гражданской службе, включая 6 сенаторов — трех братьев Зубовых, Панина, Палена и Трощинского. Наследник престола поддерживал тесные контакты с 12 заговорщиками, включая фаворитов отца Белосельского и Уварова. 60 человек были недовольны императором на личной почве. Двое контактировали с будущим известным реформатором М.М. Сперанским, сыном бедного провинциального священника, которому протежировал масон Куракин.

Через Жеребцову и Зубовых нити заговора тянулись к британской миссии. Доверенным лицом наследника являлся подвизавшийся в той же группе Г1.П. Долгоруков, позднее влиятельный приближенный Александра I. Масонство представляли генерал II.А. Талызин и П.А. Толстой. По составу большинство участников принадлежало к вельможной знати, считавшей особенно внешнюю политику в высшей степени разорительной для России. Главный исполнитель переворота генерал-губернатор Петербурга П.А. Пален, малозначительный прибалтийский немец, мог действовать лишь при согласии аристократии. Он ранее подвизался в окружении Потемкина, затем примкнул к друзьям Зубовых. Заговор против Павла, заключает Кенией, был в основном аристократическим мятежом против политики централизации «просвещенного» деспота, ибо его политика противоречила интересам вельмож. Никакие представители иных слоев населения якобы в заговоре не участвовали. Серьезных разногласий среди участников не было, в широком плане цель их сводилась к обеспечению «реальной политической свободы и власти для русской аристократии» 74 74 Ragsdale IT. (ed.). Paul I: A reassessment of his Life and Reigr Pitt I. 1979. P. 137-141. Ife/шинов П.В. Под сенью восьмиконечного крсгга. М., 1991. С. 132. .

Немало приведенных посылок являлись основательным и, прежде всего учет социальных факторов и признание наличия двух группировок в дворянстве. Однако автор, на наш взгляд, упускает важные стороны как самого механизма заговора, так и расстановки сил в нем. Нельзя все сводить к аристократии, поскольку определенную поддержку ей оказало среднее и мелкое дворянство, правлением монарха заметно тяготились также купечество, духовенство, солдатские массы, не скрывали недовольство и крестьяне, надежды которых на освобождение от крепостничества развеялись уже давно.

Масла в огонь общественного недовольства подливали непонятные шаги императора, приписываемые иными его мнимому безумию. В частности, недоумение продолжало вызывать покровительство Ордена мальтийских рыца[>ей, который царь ошибочно считал надежным бастионом против распространения в Европе революционных идей. Такая линия принимала гротескные формы, когда Павел записал всех приближенных в разряд рыцарей и добился провозглашения себя их гроссмейстером. И это делал православный монарх в отношении католической организации, находящейся под патронажем Ватикана. В то время Наполеону Бонапарту удалось значительно подорвать устои католицизма и захватить большую часть имущества мальтийцев, нашедших убежище в России. А по указанию государя в глубокой тайне велись переговоры с Ватиканом, весьма встревожившие православных иерархов. Оказывается, согласно не столь давно обнаруженным документам он заверял папу римского Пия VII в готовности содействовать восстановлению единства двух ветвей христианства при условии признания за ним титула великого магистра Мальтийского ордена 1. Однако усиливалось и сближение России с наполеоновской Францией, злейшим врагом католицизма, и прорабатывался их план совместного похода против Англии, что побудило последнюю подготовить морскую эскадру для нападения на Кронштадт. Но разрыва дипломатических отношений между ними не было.

Естественно, что в такой обстановке заговорщики готовились к перевороту. Значительно активизировался и С.Р. Воронцов. В письме из Саутгемптона Новосильцову 2 февраля 1801 г. он обрушивается на некое «безумное действие» Павла I, за чем «должна немедленно последовать комбинация, дабы воспрепятствовать разорению страны». Европе, дескать, неизвестны происходящие у нас ежедневно «еще более сумасбродные и смешанные с жестокостями действия, требующие самых срочных мер, ибо несчастная страна быстро катится в пропасть полной гибели», нашу «презренную нацию» ожидает крах. По смыслу приведенных строк дипломат склонялся, очевидно, к целесообразности какого-то обуздания монарха. Через два дня Новосильцов в очень витиеватых выражениях присоединяется к суждению Воронцова в сопровождении осторожного намека подождать с окончательными выводами и предаться «сладостным надеждам». В следующем письме Воронцов не вполне разделяет мнение собеседника. Он сравнивает Россию с кораблем, управляемым сумасшедшим капитаном, который один противостоит команде из 30 человек. По его словам, надежда Новосильцова зиждется на том, что «первый помощник капитана — молодой человек, рассудительный и мягкий, пользуется доверием команды». И он заклинает заочного собеседника «представить молодому человеку и матросам, что им следует спасать судно». Однако Новосильцов этого будто бы пока не делает 75 75 АВ. Т. И. С. 378, 379, 381, 387; Т. 18. С. 438. . Речь явно идет о необходимости форсировать смещение императора и замену его наследником престола (первым помощником). Наконец в конце февраля 1801 г. Воронцов сообщает о намеченном на май прибытии императорского двора в Москву, а между строк лимонным соком, не полностью сохранившимся, добавляет: «Мне кажется, что наш смельчак (т.е. царь) хочет удалиться из окрестностей Кронштадта еще до конца апреля в надежде, что англичане ранее не появятся. Я не досадую его путешествию в Москву, где больше истинных русских, чем в Петербурге, и надеюсь, что они расправятся с этим...» 76 76 АВ. Т. II. С. 378, 379, 381, 387; Т. 18. С. 438. . Далее пропуск, но смысл сохранившегося текста самоочевиден. Это сетование на нерешительность столичных заговорщиков с указанием на желательность исполнения задуманного более решительными москвичами. Речь, следовательно, идет о необходимости скорейшего переворота и низложения императора.