Олег Соловьёв - Русские масоны. От Романовых до Березовского

; Сразу же внутри господствующей элиты начались трения itt> поводу путей реформирования самодержавного строя. Более ^плоченной оказалась аристократия в лице вельмож екатерининского царствования и друзей нового императора. В манифесте ф вступлении его на престол, к чему руку приложил Трощинский, 'Извещалось о намерении Александра после скоропостижной смер- тц родителя взять на себя обязательство править «по законам и ро сердцу» Екатерины II, г.е. с помощью ее приближенных. Очередной Романов по отцу и матери являлся почти чистокровным немцем, власть ему досталась на 24 года жизни. Сложная противоречивость его взглядов и поступков вызвала неоднозначную Оценку современников, прошлых и настоящих историогра^юв.

А 1 Bakounine Т. Le Repertoire biographique des francs-masons russes (XVIII — siecles). Bruxelles, 1940. P. 57.

■ 2См.: АВ. T. 18. C. 245—246.

Раскроем десятую главу пушкинского «Евгения Онегина», которая открывается примечательным четверостишием:

Властитель слабый и лукавый,

Плешивый щеголь, враг труда,

Нечаянно пригретый славой,

Над нами царствовал тогда 79 79 Пушкин А.С. Сочинения. М., 1937. С. 166. Глава эта была поэтом уничтожена, по ряд отрывков сохранился. .

Что и говорить, оценка сугубо негативная, разделяемая, впрочем, лицами, близко знавшими монарха. Срочно вызванный из Италии Чарторыйский вспоминает: «О прежних либеральных мечтаниях, доведенных до крайних пределов, не было больше речи. Император уже не заговаривал со мной ни о своем намерении отказаться от престола, ни о составленном мною по его требованию манифесте, которым он тогда остался так доволен». Все же он не переставал думать и заботиться о «преобразовании суда, раскрепощении масс, о реформах, удовлетворяющих социальной справедливости, о введении либеральных учреждений». То были, разумеется, скорее туманные мечтания, нежели твердо намеченный план, а преобразования, как оказалось, свелись к косметическому ремонту самодержавного здания. Французский посол Ла-ферроне вплотную приблизился к сути, утверждая: «Самые существенные свойства его — тщеславие и хитрость или притворство; если бы надеть на него женское платье, он мог бы представить тонкую женщину... Как человек без определенного миросозерцания, без определенных руководящих идей, он неизбежно должен был бросаться из стороны в сторону, улавливать настроения, взвешивать силу их в тот или иной момент и, конечно, в конце концов подлаживаться под них» 80 80 Чарторыйский А. Мемуары и его переписка с императором Александром I. Т. I. М., 1912. С. 232; Мельгупов С.П. Император Александр I. // Отечественная война и русское общество. М., 1911. С. 132, 134. . Здесь верно схвачена мысль

о непрерывном балансировании монарха между отдельными элитарными группами, причем его мировоззрение сводилось к твердой вере в исключительность собственной натуры избранника Божественного провидения, прерогативы которого должны оставаться незыблемыми при всех обстоятельствах.

Александр сразу отменил наиболее одиозные для дворян и ку-цечества постановления п^дшественника, восстановил Жалован-грамоту дворянству и городам, принятую Екатериной II, объ--фдал амнистию аристократам, укрывавшимся за границей; ввел ^рободиый пропуск для лиц при их въезде в Россию и выезде из gee; уничтожил тайную экспедицию, отменил эмбарго па ввоз иностранных книг и музыкальных произведений, разрешил открыть Устные типографии для публикации там книг и журналов, снял ^дареты на вывоз из страны и ввоз туда разных товаров.

■ При императоре был создан т.н. Непременный совет для обсуждения любых государственных дел в качестве совещательного органа. Вопросы поступали туда не только по велению самодержца, но и но инициативе любого из 12 членов, в случае утверждения высказанных мнений они издавались как именные указы. В состав вошли видные сановники под председательством Тро-дошского. Сперанский стал начальником Третьей экспедиции по части гражданской и законной. Совет просуществовал до 1810 г., яешяясь первым шагом по ограничению царского самовластья. Но главенствовал над всем в течение только двух лег т.н. Негласный комитет из самых доверенных друзей Александра I Ново-сильцова, Строганова, Чарторыйского и Кочубея, тесно связанный также с вельможной группировкой и масонами. Они рассматривали и принимали решения пек ле санкции монарха по важнейшим проблемам внутренней и внешней политики. В результате коллегиальное управление было отменено, функции его передали к восьми министерствам, четыре из них возглавлялись масо-нэми: Мордвиновым — военных и морских сил, А.Р. Во^юнцо- Щ *м — иностранных дел, Кочубеем — внутренних дел и А.И. Васильевым — финансов. Канцлером сделали Воронцова при сохранении за ним должности министра, товарищем его (заместителем) стал Чарторыйский, Строганов получил пост товарища министра внутренних дел, а Новосильцов, оставаясь секретарем императора, был назначен товарищем министра юстиции. Это закрепляло положение аристократии в высших эшелонах власти.

В то же время группировка среднего дворянства при всей ^орфности состава проявила себя инициатором сенатских реформ. Постепенно она обретала и неформальных лидеров в лице крупного писателя-историка Н.М. Карамзина, а также изощрен -ного политика Ф.В. Ростопчина, выступавшего под маркой пат риота в деле отстаивания русской самобытности и самосознания. С ними смыкались адмирал А.С. Шишков и Г.Р. Дерясавин, кото рые стояли на страже чистоты русского языка и едко высмеивали галломанию. В любом вольнодумце или человеке либерального склада они подозревали агента и союзника революции. К пробуждавшемуся масонству они и их сторонники относились настороженно.

Баланс влияния и сил между двумя основными группировками дворянства, естественно, не оставался неизменным. Со смер гью в 1805 г. А.Р. Воронцова и отставкой в следующем году его брата, поселившегося навсегда в обожаемой Англии, вельможная знать лишилась испытанных руководителей, к тому же двое друзей монарха попали в опалу. 12 июля 1806 г. С.Р. Воронцов писал Строганову: «Николай сообщил мне печальную весть об отставке князя Адама и Новосильцова. Я хотел верить, что император не согласится на эту отставку, столь фатальную для него и его страны. Я также потерял надежду на нашу бедную партию. Представляю, мой дорогой друг, как вы этим огорчены». Для не редачи Чарторыйскому прилагалась записка с обвинением Александра I в том, что «он отдался в руки сброду, дуракам, интриганам и предателям, одни из которых его предают, а другие порочат, совместно ведя его к поражению и к полному разорению несчастной России» 81 81 Николай Михайлович, вел. кн. Граф П.Л. Строганов (1774—1817). Т. III. СПб., 1903. С. 149—150. .