Владимир Берг, фон - Последние гардемарины (Морской корпус)

Тонкие, веселые голоса звонко ответили: «Здравия желаем! г-н капитан 1-го ранга», – я вскочил в шестерку, сел на белую, чистую койку и, подобрав шкоты, мы лебедем понеслись по синему простору.

На руле сидел черноглазый кадет Фишер и лихо правил в крутой бейдевинд левого галса, откидывая носом, набегавшие волны. Мы делали повороты, проходили под носом кораблей, резали корму, описывали петлю; прекрасно обученные кадеты оказали честь своему учителю. Освеженные быстрым пробегом мы вернулись на маленький миноносец, где лейтенант Куфтин мне показал их такелажные работы.

Так мы и плавали, стоя на бочках, на этих трех миноносцах, обучая кадет морской практике, сигналопроизводству, гребле и парусам.

Молодые моряки скоро привыкли к судовой жизни и серьезно несли свою вахту.

Берегли и холили свои миноносцы и шлюпки и у них родилась уже ревнивая любовь к своему кораблю. Был еще вельбот с прекрасными гребцами. Для меня это плавание было личной отрадой; зимой я преподавал моим гардемаринам морское дело и то, что рисовалось мною мелом на классной доске теперь оживало в них для действия и жизни на воде.

По очереди кадеты моей роты переходили на шхуну «Яков» и свершали небольшие переходы под парусами под командой лейтенанта Куфтина; изредка брал их к себе лейтенант Галанин, «фортовый лейтенант», как звали его кадеты, на его яхту «Забава» на прогулки по морю. Иван Валерьевич – достойный сын Адмирала Галанина искусного парусника и симпатичнейшего командира, с которым я плавал в Балтике на судах морского корпуса.

Синее зеркало Инкерманского пролива отражает небо и плывущие в нем легкие, нежные, как перья, облака.

На корме моего флагманского миноносца накрыт белый столик, на нем чайный прибор, печенья и сладкий пирог.

За столом сидит директор Корпуса и несколько корпусных дам.

На мачте «Строгого» поднят «глаголь» (синий флаг) между ним и «Свирепым» ворота старта.

Сигнальщики держат «исполнительный».

– Долой! – командую я, и бело-красный флаг падает на вахтенный мостик.

– На воду, – слышно издалека крики молодых голосов… – На воду! – вторят Инкерманские скалы.

Мимо их белых стен проносятся катера «Желтый» и «Черный». Еще они маленькие, плоские, как подводные рыбки, машут белыми плавниками. Но, с каждой минутой, все ближе, растут и растут катера и уже слышны ободряющие крики старшин-рулевых.

Вот они уже близко. Слышны гребки вальковых весел раз, два!, раз, два! и на другом: «ать» ать! ать! Кадеты скученной массой стоят на миноносцах.

– Нажми, «Черный», нажми! «Свирепый», нажми! – кричат с миноносца. «Не сдавай «Гвардейцы», – кричат со «Строгого», навались «Желтый», «Желтый»…

Все ближе и ближе к старту. Ровно и вместе идут оба катера, весло в весло.

Крики усиливаются, гребцов окачивают из лейки. Красные лица горят, зубы стиснуты, в глазах увлечение, пружинятся мускулы на руках и ногах, разрывают лопасти весел синюю гладь пролива. «Гвардейцы» нажми! – кричат со «Строгого» и крики переходят в рев.

«Гвардейцы» нажали и «Желтый» выскочил вперед на половину корпуса.

«Черный» не сдавай! не уступает «Свирепый», но «Желтый» уже впал в исступление и в диком восторге несется птицей по глади морской. Ать! ать! ать! – кричит рулевой, качаясь корпусом в такт гребле, и с жуткой тревогой прислушивается к гребкам за собой.

Рассвирепели на «Черном», недаром они со «Свирепого», дугою гнутся широкие спины, дрожат мышцы сильных рук. Навались, нажми, осерчай! Черный нос уже поравнялся с кормою «Желтого». Но вихрем налетели бодрящие крики с родного миноносца. «Гвардейцы» не сдавай! Страшная сила – сила самолюбия ударила по гребцам со «Строгого» и, вложив в последнее усилие весь остаток молодой задорной энергии, «Желтый» снова вырвался вперед – и на целый корпус опередил противника.

– Суши весла! – заревел рулевой: «весла на валек!»

Взмахнули крылья в последний раз, поднялись весла высоко на желтом катере и потекла с них вода на горячие руки гребцов.

– Ура! ура! – понеслось ликующим торжеством по всем миноносцам. Спасибо гвардейцы! не выдали «Строгого».

«Желтый» катер подан к трапу. Директор корпуса поздравляет лихих гребцов и выдает приз рулевому. Старший лейтенант Брискорн в восторге, хвалит, благодарит, радуется. Победили его «Гвардейцы».

От «номерного» отделилась белая шестерка и под парусами совершает «задачу» вокруг вех, бочек и судов.

Крепкие, загорелые, голые кадеты в синих «трусиках» бросаются в воду с бортов, с мостика и даже с трубы ныряют и плавают, как бронзовые рыбки на приз за плавание. Окончены гонки.

Красным диском спускается солнце в синее море. Адмирал и гости съезжают на берег. В кубриках отдыхают кадеты – гребцы.

Настало лето 1920 года.

Тихое, жаркое, крымское.

Зазеленели холмы батареи «Парижской», на которой я водрузил мачту для обучения кадет сигналопроизводству флагами.

Директор Корпуса высказал мне пожелание, чтобы кадеты моей роты жили бы летом на корабле и обучались морской практике.

Во исполнение этого желания Адмирала Ворожейкина, я приказал гребцам кадетских катеров подать их к пристани.

Желтый и черный катера быстро «по-флотски» были сняты с бочек и держались у пристани.

– Смирно! встать! – я вошел в катер, взмахнули белые весла, как крылья забили зеркало моря и мы понеслись по Севастопольскому рейду в южную бухту в порт.

Лихо гребли мои загорелые, веселые, бодрые гребцы кадеты и вскоре мы влетели птицей в нарядную бухту, в плотный полукруг военных кораблей.

Часа два бродили по порту, из подходящих судов того времени нашли три миноносца «Свирепый», «Строгий» и «Номерной».

Явившись командиру порта, я передал просьбу своего Адмирала и он мне ответил:

«Берите, хоть сейчас!» у Вас есть катера, возьмите их на буксир и ставьте куда хотите у берегов Корпуса.

Обрадованные и взволнованные кадеты набросились на миноносцы и хотели разом отбуксировать все три, только бы поскорее начать плавание. Но со ржавых, тяжелых цепей обросших тиною и ракушей, нам не удалось их снять. Взяли самый маленький на буксир обоих катеров – гуськом и с криками «ура» выволокли его на чистую воду.

Под дружные и равномерные удары весел натянулись фалиня и миноносец медленно дал ход на радость и ликование моих гребцов. На штурвале его стоял кадет и с гордым видом держал нам в кильватер. 1-й рулевой!

Гребли, сушили весла – отдыхали, снова гребли и все же к вечеру миноносец «Номерной» стоял на бочке на створе батареи «Парижской».

Дня через два командир Порта прислал нам с портовыми буксирами и другие два миноносца и поставил их в колонну с первым на большие красные бочки.