Юрий Лукшиц - Украина 2046

Вильный осознавал, что в таком щепетильном и чрезвычайно болезненном для украинцев вопросе нужно быть настоящим прагматиком и реалистом, если только они вообще хотят когда-нибудь избавиться от энергетической привязки северного соседа. Потому и выдвинул на пост министра энергетики Тараса Григоренко, коренного жителя Тернополя, физика по образованию. И Григоренко его не подвел.

К 2030 году Украина увеличила мощность атомных электростанций до 30 млн КВт – производство атомной электроэнергии возросло почти в 2,5 раза. Массовое внедрение фотогальваники в Украине позволило уменьшить зависимость от таких конвенциональных источников энергии, как газ и уголь. Рынок солнечной энергетики Украины начал свое стремительное шествие еще с 2017-го, достигнув к концу второго президентского срока Вильного уровня некоторых стран Западной Европы. Параллельно Григоренко бился над проблемой – но менее успешно – большого ветропотенциала страны (по оптимистическому прогнозу – до 1 млрд кВт). Комплексная программа развития ветроэнергетики была окончена уже последователями министра.

В конце концов, все это привело к тому, что после 2020-го Украина стала заказывать у РФ не более 5 миллиардов кубометров газа, а спустя восемь лет вообще отказалась от него.

26 июня 2024 года на основе итогов весеннего референдума страна была переформатирована в федерацию. Правда, зарубежные эксперты с едва скрываемой улыбкой замечали, что «Вильный переиграл самого себя», поскольку Украина представляла собой федерацию с элементами сильного унитаризма. Президент никогда этого не скрывал: он смог развернуть ситуацию таким образом, что федеративный статус государства давал максимум свободы гражданам над контролем власти и в то же время служил сильной угрозой для приспешников сепаратизма, чему способствовала пятилетняя канитель с уголовным и гражданским кодексами. Потому придание русскому языку статуса второго государственного никак не отразилось на целостности державы [10] [10] К этому моменту около 80% населения ФРУ было двуязычным, т.е. прекрасно владели и украинским, и русским языками, а очаги сепаратизма были давно погашены. .

Но время не стоит на месте – мир меняется. Для окончательного утверждения Украины в роли глобального правового субъекта осталось сделать только последний ход. После трехсотлетней спячки, семидесятилетнего периода коммунистической «утопии» и «двадцати лет реформ», переломив процесс демографического кризиса страна и ее народ впервые ощутили суть своего существования.

– Мариночка! Мариночка подождите!

Темноволосая девушка обернулась, поставив чашку кофе на ближайший столик и поправляя упрямый бейджик на груди, на котором красовалась надпись «Отдел по связям с общественностью». Тем временем по коридору чуть ли не трусцой бежал полноватый директор этого самого отдела собственной персоной.

– Да, Виктор Евгеньевич?

– Эх, черт, старость – не радость, – запыхавшись, сказал мужчина и выпрямился: – Марина, я забыл Вам сказать: сотрудники ОПСО обычно работают с напарниками, то есть парами. В вашем приказе о назначении это почему-то не указано. Вероятно, опечатка или неисправность аппаратуры. Так что говорю Вам об этом теперь я.

Авдиенко задумалась. И где же искать ей эту «вторую половинку»? ГЦБ удивлял ее все больше и больше. Да, взрослая жизнь – это не студенческие будни, когда можно позлить профессора и посидеть на шее у родителей.

Словно бы читая ее мысли, Коц немедленно добавил:

– Чтобы узнать, кто из сотрудников к Вам приписан, поднимитесь на второй этаж и спросите в Бюро Информации. А теперь, – директор обаятельно улыбнулся, – когда с официальной частью покончено, разрешите поинтересоваться: как прошел ваш первый день у нас?

Все-таки правду говорили пресса и прочие украинские СМИ о Викторе Коце: в свои пятьдесят три года он легко мог находить контакты с молодежью. Авдиенко тщательно обдумала ответ:

– Незабываемо, если одним словом, – девушка спонтанно поправила бейджик еще раз. – Это здание, приветливые сотрудники, зеленый уголок на первом этаже особенно понравился – почти что настоящая оранжерея! Вот только – Марина понизила голос, – Виктор Евгеньевич, у вас тут всегда так серьезно с безопасностью? Все эти сканеры, идентификация отпечатков пальцев, подписание договора о неразглашении секретной информации.

– Оххо, – Коц расхохотался в первые секунды, но потом умолк. – Увы, дорогуша, такие тут правила. И с этим придется смириться. Я слышал, что в следующем году могут вести сканирование сетчатки глаза – наверное, у кого-то из начальства случился очередной бзик – но, надеюсь, это всего лишь слухи. В конце концов, мы же не СБУ и, в крайнем случае, не Аналитический Отдел. Как по мне, и «пальчики» – он сопроводил свои слова адекватным движением – можно было бы отменить. Достаточно с нас биоэлектронных паспортов и видеонаблюдения у входа. Не принимайте близко к сердцу: ГЦБ вполне заслуживает такого контроля, потому что всегда стремится к идеалу.

Проходившая мимо него женщина в строгом костюме остановилась, протянув мужчине черную папку:

– Было бы еще лучше, если б один из директоров ГЦБ не устраивал гонки по его просторам и поменьше флиртовал с молодыми девушками, – мрачно заметила она. – Или, Виктор, Вам заняться нечем?

– Женечка, – возмутился директор ОПСО. – Да как ты можешь так говорить? Не позорь меня перед новичками! Она же мне в дочки годится! А у меня семья и два сына взрослых, в конце концов!

– Во-первых, не Женечка, а Евгения Васильевна, – безапелляционно поправила его сотрудница ГЦБ. – А, во-вторых, идите уже работать! Кипа бумаг от вашего трепа на столе сама по себе не уменьшиться.

Коц посмотрел вслед уходящей персоне и немного скривился:

– Вот она! Вся истинная сущность «аналитиков». Ни минуты покоя! – пробормотал он себе под нос и добавил уже громче: – Такие-то приключения в нашем царстве, Мариночка. А пока что разрешите откланяться! Служба ждет!

Директор нарочито важной походкой пошел в свою родную кабинетную обитель, чем вызвал смешки со стороны стоявших невдалеке работников. Авдиенко тем временем подумала, что работа в этом месте ей определенно скучной не покажется.

– Процессор, походу, сгорел! – грустно констатировал Михаил, осматривая с помощью фонарика внутренности компьютера. – Пекин, не Пекин – всё, блин, сделано в Тайване!