Нина Дмитриева - «Летучий голландец» российской интеллигенции (очерки истории «Философского парохода»)

Новая экономическая политика, при всей непредсказуемости своих поворотов, безусловно, повлияла на образ общественной жизни и способствовала быстрому восстановлению целого ряда социальных институтов, в которых «старая» интеллигенция заняла доминирующие позиции. Вновь возникшие всевозможные общества и союзы инициировали созыв всероссийских съездов профессиональных объединений: с марта по октябрь 1922 г. прошло как минимум 4 таких мероприятия: Всероссийский агрономический съезд (март), 2-й Всероссийский съезд врачей (май), 1-й Всероссийский геологический съезд (май), Всероссийский съезд сельскохозяйственной кооперации (октябрь), на которых большевики столкнулись с фактами резкой и нелицеприятной критики своей социально-экономической политики со стороны профессионалов — врачей, агрономов, кооператоров [52] Красильников С. А. Власть и интеллигенция в 1922–1923 годах: грани политики // Интеллигенция России: уроки истории и современность. — Иваново, 1996. С. 88. . И если верить статистике, то именно врачи, попавшие в списки высылаемых (всего — 224), составили вторую по численности группу после профессуры, педагогов и научных работников вместе взятых, — 43 против 69, а экономисты, агрономы и кооператоры (22) в этом специфическом рейтинге уступили позицию студентам (34) и литераторам (29) [53] Пассажиры «философского парохода»… // Вопросы философии. 2003. № 7. С. 136. .

С ноября 1921 г. возобновили работу частные издательства. К началу июня 1922 г. в Москве их число достигло 220, а в Петербурге 99 [54] Здесь и далее по вопросу о частных издательствах использованы материалы обзора Н. Л. Мещерякова «О частных издательствах» в журн.: Печать и революция. Кн. 6 (3). Июль — август. 1922. С. 128–134. По другим данным до августа 1922 г. было дано разрешение на образование в Москве 337, а в Петербурге 83 издательств; с октября 1921 года по август 1922-го на цензурный просмотр поступило от одних московских издательств 1261 рукопись. См.: Бубнов А. Идеология буржуазной реставрации в первоначальный период нэпa // На идеологическом фронте борьбы с контрреволюцией. Сб. статей. — М.: Изд-во «Красная новь», 1923. С. 21. . Такой быстрый рост издательского дела объясняется тем, что многие авторы «из бывших» за годы гражданской войны собрали значительный «портфель» — они «бойкотировали Государственное Издательство и предпочитали совсем не печататься», ожидая то ли возвращения старого порядка, то ли смягчения цензуры. Действительно, те публикации, которые все же состоялись до 1922 г., всем казались случайностью. Так, в издательстве «Колос» в 1920 г. вышел двухтомник П. А. Сорокина «Система социологии». Сам автор «всю жизнь потом удивлялся», как ему удалось написать и опубликовать эту работу. А его друг проф. Э. Л. Радлов при встрече заметил Сорокину, что «за несколько страниц вашей книги <���…> вы заслужили у нашего правительства расстрел, и даже не один. Никто, кроме вас, не публиковал такую резкую критику существующего режима». На что автор ответил: «…раз все равно казнят, предпочитаю, чтобы расстреляли за дело [курсив мой. — Н.Д. ], а не просто так» [55] Сорокин П. А. Дальняя дорога: Автобиография / Пер. с англ., общая ред, предисл. и примеч. А. В. Липского. — М.: Моск. рабочий; ТЕРРА, 1992. С. 133. . Между тем, значительная часть зарегистрированных частных издательств вообще никак не проявила своей работы, не представив в политический отдел Госиздата ни одной рукописи для цензуры, без чего публикация произведения была невозможна. Для Петербурга число «мертворожденных» издательских предприятий составило 44 из 99, для Москвы — 133 из 220. Процент же запрещенных к изданию рукописей для Петербурга и Москвы — 5,3 % и 3,8 % соответственно. Но даже из 962 рукописей, получивших одобрение цензуры, далеко не все по самым разным, не зависящим от идеологии, причинам были выпущены в свет. Печатали в основном небольшими тиражами — от 1000 до 3000 экземпляров.

И все-таки у многих профессиональных обществ и союзов появились собственные печатные органы — журналы и сборники. Видимо, некоторый рост благосостояния с началом нэпа позволил многим интеллектуалам настойчивые мысли о еде и тепле сменить на более отвлеченные и продуктивные. Так, свой журнал создает общество русских врачей имени Пирогова; с конца 1921 г. в Москве начинает выходить журнал промышленно-экономического отдела Русского технического общества «Экономист»; публикуются «Труды III-го Всероссийского съезда агрономов в Москве»; интеллигенцией Петрограда, объединившейся вокруг «Дома литераторов» и университета, издается «Вестник литературы», «Летопись Дома литераторов», «Начала», «Утренники», сборник «Парфенон». 27 февраля 1921 г. при Петроградском университете было восстановлено Петербургское философское общество, которое с 1922 г. начало выпускать журнал «Мысль» [56] Колеров М. А. Философский журнал «Мысль» (1922) // Философия не кончается… Из истории отечественной философии. XX век: В 2-х кн. Изд-е 2-е / Под ред. В. А. Лекторского. Кн. I. 20 — 50-е годы. — М.: РОССПЭН, 1999. С. 39–46. . В Москве выходит сборник статей «Освальд Шпенглер и „Закат Европы“», литературно-философский сборник «Шиповник», успешно развивает свою деятельность кооперативное издательство «Задруга»… Список некоммунистических изданий можно было бы продолжить, но важнее здесь не названия, а содержание и состав участников этих изданий.

Настороженность советского руководства к небольшевистской печати наблюдалась с самого начала деятельности частных издательств, но особенно пристальное к ней внимание было невольно инспирировано редактором журнала «Экономист» Д. А. Лутохиным, впоследствии высланным за границу: первый номер журнала он направил для прочтения В. И. Ленину. Нельзя сказать, что это была удачная идея — в этом номере Питирим Сорокин поместил свою статью «О влиянии войны…» [57] Сорокин П. А. О влиянии войны на состав населения, его свойства и общественную организацию // Экономист. Пг. 1922. № 1. С. 77 — 107. , не заметить которую в силу специфики излагаемого материала было невозможно.

Так, критико-обличительные высказывания П. А. Сорокина по вопросу о семейном законодательстве едва ли можно было признать научно обоснованными. Дело в том, что по данным статистики, которые он привел в своей статье, с принятием декретов «Об отмене брака» и «О гражданском браке, о детях и о внесении в акты гражданского состояния» (19 и 20.12.1917) и брачного законодательства 1918 г. резко возросло количество разводов, особенно увеличилось число краткосрочных браков: «на 10000 браков в Петрограде теперь приходится 92,2 разводов [58] Так в тексте. (См.: Сорокин П. А. О влиянии войны… // Экономист. С. 83 прим.) Здесь пропущен значок «%»., чего Ленин, конечно, не мог знать, когда читал статью. Те же (исправленные) данные, а также указание года (1920-й), к которому они относятся, Сорокин опубликовал в статье «Нравственное и умственное состояние современной России. 1. Морально-правовые изменения». (Воля России. Журнал политики и культуры. Прага. № 4 (32). 1.11.1922. С. 31). — цифра фантастическая, причем из 100 расторгнутых браков 51,1 были продолжительностью менее одного года, из них 11 % — менее одного месяца, 22 % — менее двух месяцев, 41 % — менее 3–6 месяцев и лишь 26 % — свыше 6 месяцев». На основе этих данных Сорокин сделал вывод о том, что «современный легальный брак — форма, скрывающая по существу внебрачные половые отношения и дающая возможность любителям „клубники“ „законно“ удовлетворять свои аппетиты» [59] Сорокин П. А. О влиянии войны… С. 83. … На самом же деле, новое советское законодательство стало важным этапом в признании прав женщин и внебрачных детей. Оно лишало мужчину права руководства семьей, предоставляло женщине полное материальное и сексуальное самоопределение, объявляло право женщины на свободный выбор имени, места жительства и гражданства. Брачный союз можно было так же легко расторгнуть, как и заключить. При этом решающее значение имело только «свободно выраженное согласие» партнеров. Регистрация отношений перестала быть обязательной. Сексуальные отношения, в которые вступал один из партнеров помимо существующих, даже при регистрации последних, «не преследовались». Обязательство выплаты алиментов считалось «переходной мерой». На фоне даже самых развитых стран положение женщины в Советской России становилось самым свободным, а брачное законодательство — самым прогрессивным [60] См.: Райх В. Сексуальная революция. — СПб. — М.: Университетская книга, АСТ, 1997. С. 220. . «Всплеск» числа разводов в 1920 г. в Петербурге (хотя это число, приводимое Сорокиным, подозрительно велико [61] Для Вены, напр., тот же коэффициент у Сорокина завышен (18,1 % против 10,1 %). Ср.: Сорокин П. А. Нравственное и умственное состояние… С. 31; Райх В. Сексуальная революция. С. 185. , также как число браков в Петербурге — подозрительно кругло), в принципе, можно поставить в зависимость от случившихся социальных катаклизмов, резко изменившегося образа жизни и появления нового брачного законодательства. Но выводы, которые делает П. А. Сорокин, представляются сильно искаженными (спустя некоторое время, за границей, он выскажется гораздо откровеннее):