Арлен Блюм - От неолита до Главлита

В провинции вопрос о крамольной печати разрешался проще. Чтоб не утруждать рассмотрением крамольных изданий губернаторские мозги, владельцы последних просто отдавали приказы о воспрещении продажи всех газет; керченский сатрап, например, объявил за ввоз и продажу газет штраф в 3000 рублей или взамен его заключение в тюрьму на 3 месяца; во Владивостоке суд штрафует редакторов по 500 рублей за «неосторожное перепечатывание статей из других газет», в Киеве генерал-губернатор за то, что только его превосходительной персоне ни вздумается, налагает штрафы по 3000 рублей до тех пор, пока разорённое издание не приостанавливается выходом; в Полтаве и в других городах для достижения той же цели систематически конфискуют без разбора все номера и т. д. и т. д.; остроумие и «простота» действий властей заметно увеличиваются по мере приближения к окраинам (…)

Книжный рынок преследовался с не меньшею беспощадностью, но здесь застеночный гений администрации беспомощно барахтался в болоте из циркуляров и предписаний однообразного содержания: тащить и не пущать ту или иную книгу.

Арестовать какую-нибудь двухкопеечную брошюру — значит перерыть сверху донизу много более полусотни магазинов и складов и переворотить до миллиона книг; задача непосильная даже усиленной полиции, особенно приняв во внимание два обстоятельства: средним числом на каждый день приходится по одному аресту книг, и второе — малограмотность опоры отечества — исполнителей, приводящая зачастую к большим курьёзам.

Я лично был свидетелем такой сцены. Иду мимо небольшого книжного магазина и вижу, что в окнах выставлено несколько книг, давно уже подвергшихся аресту. Захожу в магазин. У прилавка уже стоит молодой румяный околоточный, перед ним высится целая стопка книг, и он перебирает их хотя с глубокомысленным, но несколько беспомощным видом. Книжки отложены все подозрительные: в красных и в лучшем случае в розовых обложках. Взглянул на них поближе — отобраны «Капитанская дочка», ка-кой-то песенник, значительно меньше касательств к социализму имеющий, чем сам г. колодочный, и целый ряд столь же преступных книг.

Выбрав, видно наудачу, ещё несколько брошюр, околоточный велел их завернуть и отослать к нему.

— Всю ночь теперь придётся просидеть… перечитать… — важно и несколько с укором произнёс он неизвестно по чьему адресу. — Рассмотрю… Если ничего не окажется, пришлю завтра.

И власть удалилась, совершив спасение отечества от «Капитанской дочки» и совершенно не подозревая предательства серых и белых брошюр на окне.

Любопытнее всего, что владельцам книжных магазинов списков запрещённых книг не давали, а только приносили их к ним «на прочтение и для расписки в оном». Благодаря такой таинственной осторожности огромное большинство не помнило и не знало о конфискации тех или других книг, но тем не менее, в случае «оказательства», отвечало «по форме» (…)

В вышедшей в 1904 г. работе моей «Редчайшие русские книги», посвящённой обзору книг, уничтоженных цензурой с начала книгопечатания по октябрь 1904, зарегистрировано около 250 номеров. Список этот не полон, так как при отсутствии точных данных о годе, месте печатания и времени уничтожения книги я о таковой не упоминал вовсе. В общем число книг, подвергшихся каре за два с половиной века всякого и в том числе сугубого, николаевского гнёта, можно считать около 300.

За 14 же месяцев свободы администрации:

1. Конфисковано книг — 361.

2. Конфисковано только в СПБ номеров периодических изданий — 433.

3. Насильственно прекращено периодических изданий в России — 371.

4. Подвергнуто заключению в тюрьму, штрафам и другим взысканиям редакторов и издателей в России — 607.

5. Запечатано типографий — 97.

Цифры эти красноречивее слов.

1907

Сергей Рудольфович Минцлов (1870–1933) — прозаик, библиограф, библиофил, крупнейший собиратель редких, в особенности запрещённых русских изданий. Итогом его многолетних изысканий стал составленный им труд «Книгохранилище Сергея Рудольфовича Минцлова» (СПб., 1913). После революции 1917 года Минцлов эмигрирует — сначала в Финляндию, а затем в Югославию. Последние годы жизни провёл в Риге. О поисках рукописей и редких книг он поведал в увлекательном «библиофильском» романе «За мёртвыми душами», публиковавшемся сначала в 1921 году в парижском журнале «Современные записки», а затем изданном в Берлине в 1925 году [36] Переиздание: М.: Книга, 1991 (подготовка, послесловие и примечания А. В. Блюма). .

Публикуемая статья — первый отклик на своеобразную цензурную ситуацию 1905–1906 годов. Она была напечатана в журнале «Былое», № 3/15 за 1907 год.

Интересна история упомянутой Минцловым книги «Редчайшие книги, напечатанные в России на русском языке» (СПб., 1904). Цензор Соколов отметил в своём рапорте, что автор «делает попытку систематизировать сведения о бесцензурных изданиях, запрещённых цензурою до выхода их в свет, или, хотя пропущенных, но с исключениями (…) Я не нахожу возможным взять на себя ответственность за выпуск этого библиографического указателя» [37] РГИА. Ф. 777. Оп. 5. Д. 186. . Получив отказ, Минцлов «разбавил» указатель множеством обычных, не подвергавшихся изъятиям и конфискациям изданий, и снова подал рукопись в цензурный комитет под видом каталога своей библиотеки. Затем он поинтересовался в цензурном ведомстве, имеет ли он право после разрешения добавить в каталог названия некоторых книг, на что получил самый решительный отказ: — Сохрани Господи!.. — был ответ. — А вычеркнуть можно?

— Это сколько угодно. Тогда Минцлов вычеркнул из рукописи названия «обычных» книг, оставив только запрещённые [38] Подробнее см.: П-ий (Пильский П. М.). Памяти одного книгохранилища // Временник Общества друзей русской книги. Париж, 1925. Вып. 1. С. 68–69. . В таком виде и появился первый в России указатель запрещённых книг, выпущенный частным лицом. Каталог был выпущен библиофильским тиражом в 100 экземпляров.

1910

Саша Чёрный — литературный псевдоним поэта-сатирика Александра Михайловича Гликберга (1880–1932). После 1917 года он жил в эмиграции.