Арлен Блюм - От неолита до Главлита

В целях демократизации и гласности, совершенствования органов ГУОТП СССР в области охраны государственных тайн в публикациях при нём образуется на общественных началах Совет по делам государственных тайн в средствах массовой информации. В состав Совета входят представители заинтересованных ведомств, министерств, средств массовой информации, общественных и творческих союзов».

«16 января 1990 г.

Для служебного пользования

Начальнику Главного управления по охране государственных тайн в печати тов. Болдыреву В. А.

(…) В новых условиях, после выборов 4 марта, у исполнительных органов власти, принимающих на себя основные задачи по экономическому и социальному развитию, наши управления становятся вообще лишней административной единицей. Тем более что с принятием закона о печати и отменой политической цензуры у нас утрачиваются управленческие функции по разрешению или запрещению материалов к печати, контролю деятельности полиграфпредприятий. Управления на местах становятся консультационными организациями, оказывающими методическую и другую помощь редакциям, средствам массовой информации, издательствам и издающим организациям.

Начальник Ленинградского Управления Л. Н. Царёв».

«14 февраля 1990 г.

Управление по охране гостайн в печати при Мурманском Облисполкоме.

В Ленинградское управление.

Предлагая альтернативный проект Положения о Главном Управлении, коллектив Мурманского управления исходит из того, что проект Главлита СССР не отражает в должной мере перестроечных процессов, происходящих в стране и в обществе.

Попытка под видом „спецредактирования“ сохранить предварительный контроль противоречит Закону о печати, мнению общественности (…) Встаёт закономерный вопрос: нужна ли государству такая система, в которой, по выражению В. Коротича, кормится огромное количество чиновников, иначе говоря — бездельников? (…) С упразднением предварительного контроля мы не сможем что-либо охранять. Охрана тайн в массовой информации становится делом их держателей — издательств и т. д. Необходимо полностью уйти от дискредитированного наименования системы. (В последнее время ко всему иному негативу достоянием общественности стали ещё и „цензорские трёшки“ за охрану государственных тайн в печати.)».

Поясним: «цензорские трёшки» — это презрительное наименование сумм, выплачиваемых редакциями за просмотр цензорами материалов.

К донесению приложен обширный «альтернативный проект» Положения. Хотя руководитель Мурманского управления настроен и более решительно, об окончательной ликвидации ведомства в нём речи не идёт, что и понятно: целая армия цензоров лишилась бы своей работы. «Замена аббревиатуры „Главлит СССР“ на „ГУОТП СССР“ вряд ли улучшит, на наш взгляд, отношение к нашим органам», — меланхолически добавляют мурманские цензоры.

Серьёзные возражения мурманчан вызвала «Примерная форма договора органа Главного управления (…) с издательствами, редакциями средств массовой информации, другими организациями» (она хранится в этом же деле), где, в частности, говорится: «Издательство (или редакция, выставка и др.) предоставляет право Главному управлению рассматривать (консультировать) предназначенные к опубликованию (или показу) материалы издательства (…) в целях выявления в них сведений, составляющих государственную тайну, и других сведений, подлежащих защите от разглашения». Той же «Примерной формой» предусмотрена такса за полистную оплату работы сотрудников управления «из расчёта 4-х рублей (в гг. Москве и Ленинграде) и 3-х рублей (в других городах страны) за учётно-издательский лист рассмотренного материала» (указываются и соответствия: например, 120 м киноплёнки соответствует один учётно-издательский лист и т. д.).

Альтернативные предложения мурманских цензоров — вполне в духе «перестроечного» времени — дают выход предпринимательской энергии цензоров, превращая их учреждение в своего рода «кооператив»:

«О применении хозрасчёта. Упразднение предварительного контроля, устанавливаемая Законом о печати ответственность редактора за разглашение государственных тайн, за разглашение закрытых сведений позволяет перейти на договорные отношения с издательствами и редакциями. При этом редакция должна решать, какие материалы (статья, передача) или издания (книга, брошюра и т. п.) и какие ограничения требуют нашей консультации и разъяснений. Оплата наших услуг редакциями и издательствами должна производиться не сдельно (за лист), а повремённо (договорная сумма за месяц), поскольку учесть все консультации невозможно. Хозрасчётные доходы могут пополняться за счёт регистрационного сбора и штрафов, взимаемых с издателей (редакций).

Проект обсуждён и одобрен коллективом управления.

Начальник Мурманского управления Егоров» [190] ЦГАЛИ СПб. Ф. 359.Оп.2Д.255.Л.5-14,21–27. .

«22 ноября 1991 г.

Ликвидационное дело.

Министерство печати и массовой информации РСФСР.

Об упразднении органов ГУОТП СССР и образовании органов Государственной инспекции

Во исполнение постановления Совета министров РСФСР от 25 октября 1991 г. „По вопросу Государственной инспекции по защите свободы печати и массовой информации РСФСР“

ПРИКАЗЫВАЮ:

Упразднить территориальные управления Главного управления по охране государственных тайн в печати и других средствах массовой информации при Совете Министров РСФСР. (…) Образовать на базе упраздняемых территориальных управлений региональные органы Государственной инспекции по защите свободы печати (…) в следующих городах: Москва, Санкт-Петербург, Тверь, Воронеж, Самара, Ростов-на-Дону, Екатеринбург, Новосибирск, Иркутск, Владивосток, Петропавловск-Камчатский.

Министр М. Полторанин» [191] ЦГАЛИ СПб. Ф. 359.Оп.2Д.265.Л.71. .

В этом же деле (последнем, завершившем деятельность цензуры) имеется «Акт об основных материальных ценностях, числящихся и имеющихся в наличии в Управлении…» и ряд описей документальных материалов, названия которых достаточно красноречивы. Например: «Опись уничтоженных секретных дел за 1941–1991 гг.».

На этом можно было поставить точку в двухсотлетней истории российской цензуры, если бы события последних лет не породили чувства неуверенности и тревоги. Вот история, недавно приключившаяся с автором. Речь в ней пойдёт о так называемой «архивной цензуре», которая по своему характеру и анекдотичности мало чем отличается от «свергнутой» в 1991 году.

Автор этих строк еще с аспирантских лет интересовался, в числе прочих сюжетов, историей российской цензуры. Поначалу все, от кого это зависело, относились к этой теме довольно спокойно, тем более что речь шла о «проклятой царской» цензуре. В шестидесятые годы удалось мне даже написать и защитить диссертацию на весьма экзотическую тему, касающуюся провинциальной цензуры восемнадцатого века. И в дальнейшем статьи по этому предмету печатались свободно, пока, в начале семидесятых годов, ситуация резко не изменилась. Я и мои коллеги, занимавшиеся подобной тематикой, стали вдруг получать невразумительно звучащие отказы из редакций журналов и издательств. Моя добрая приятельница, работавшая редактором одного из журналов, где прежде печатались мои статьи, на мой недоумевающий вопрос: «В чём же причина такого резкого охлаждения к историко-цензурной теме?» — загадочно ответила: «На твою последнюю статью велено посмотреть сквозь призму чехословацких событий». — «Да в жизни я ничего не писал о Чехословакии!» — «Наивный ты человек! А ты подумай…» Ага, подумал я, «пражская весна» 1968 года началась действительно в результате резкого ослабления цензурного контроля, а закончилась советскими танками… Кстати, позднее стала известна такая примечательная история. Рассказывают (возможно, это апокриф, хотя и очень характерный), что как раз в это время группа советских писателей обратилась к главному партийному идеологу М. А. Суслову с жалобой на засилье главлитовских чиновников, своими мелочными придирками мешающих им «творить». Суслов ответил им: «В Праге отменили цензуру, и мы вынуждены были ввести туда танки. Если мы отменим цензуру, кто будет вводить танки в Москву?»