Александр Иессен - Греческая колонизация Северного Причерноморья

Эти и подобные построения для нас являются пройденным этапом в истории науки. Не имея возможности в данной связи подробно останавливаться на характеристике исторического развития Трипольской культуры, мы напомним только о том, что она является одним из звеньев обширного комплекса земледельческо-скотоводческих культур эпохи энеолита, широко распространенных в III тысячелетии до х.э. в юго-восточной Европе. Отдельные группы этих культур развиваются в значительной степени параллельно и, несомненно, связаны между собой путями обмена и культурных воздействий, что, однако, отнюдь не означает еще переселения племен. Одновременные культуры Греции и Малой Азии имеют также ряд родственных черт, но в общем являются несколько более развитыми, чем культуры более северных областей. С другой стороны, выдвинутое Н. Я. Марром положение о стадиальном характере индоевропейских языков, развившихся из более древних языков яфетической системы [8] 8 Н. Я. Марр, Индоевропейские языки Средиземноморья. ДАН-В 1924, стр. 6–7 (перепечатано в „Избранных работах", т. I, 1933, стр. 185–186) и ряд его последующих работ. , устраняет необходимость искать во что бы то ни стало предков индоевропейцев — греков и индоевропейских элементов в древнем населении Малой Азии во вне, в иных областях, будь то область Трипольской культуры, или Средняя Азия, или же северо-запад Европы.

Если авторы упомянутых гипотез считали область Триполья дающей активной стороной в древнейших сношениях северного Причерноморья с югом, то некоторые другие ученые, особенно в последнее время, выдвинули иную точку зрения, прослеживая проникновение в Причерноморье культурных влияний южного, древневосточного и эгейского происхождения, начиная с III тысячелетия до х. э.

Ряд авторов склонен был самое появление Трипольской культуры, с ее керамикой и культовыми изображениями человека и животных приписать длительному культурному воздействию эгейского мира на северные страны. Такая точка зрения особенно отчетливо выступает в известной сводной работе Ю. В. Готье, изданной в 1925 г. [9] 9 Ю. В. Готье, Очерки по истории материальной культуры Восточной Европы, I, Л., 1925, стр. 82–83. В этой же работе влиянию Передней Азии приписано появление кавказских дольменов, как и целый ряд явлений в ранней северокавказской культуре медного века.

Польский исследователь Стефан Пшеворский пытался в ряде статей установить существование торговых сношений между странами Древнего Востока и северным Причерноморьем, используя в этих целях ряд археологических находок [10] 10 Sfefan Przeworski, Bronzowie naczynie Hetyckie z Ukrainy, Wiadomosci Archeologiczne, X, Warszawa, 1928; его же, Syro-hettitische Bronzen aus Südrussland, R. — L —.d. Vorgeschichte, XIII, Berlin 1929, стр. 159–160, табл. 51; его же, Znalezisko Kruchowickie, Swiatowit, XIII, 1929, стр. 32–68; его же Zagadnienie wplywow Bliskiego Wschodu w kulturze fatjanowskicj Rosji Srodkowej, Swiatowit, XV, 1932/33, стр. 23–64; его же, Vorderasien und Osteuropa in ihren vorgeschichtlichen Handelsbeziehungen, Klio, 25, 1932, стр. 22–31; его же, Die Handelsbeziehungen Vorderasiens zum vorgeschichtlichen Osteuropa, в сборнике: La Pologne au VII Congrès Int. des Sciences Historiques (мне осталось недоступной). . К сожалению, некритическое привлечение материалов привела к тому, что выводы его основаны в значительной мере на находках или недостоверных, или же ошибочно отнесенных к северному Причерноморью или, наконец, явно поддельных [11] 11 См. рецензии: И. Л. Снегирев, О некоторых псевдо-хеттских статуэтках, СГАИМК, 1931, № 8, стр. 28–30; К. Поликарпович, Пшеворский Ст., Круховицкая находка. Проблемы истории материальной культуры, 1933, № 9—10, стр. 66–69. . Таким образом, интересные по своему замыслу работы Пшеворского не подвинули вперед разработку поставленного им вопроса.

Что же касается проникновения в Причерноморье отдельных изделий эгейского происхождения, то оно было отмечено А. М. Талльгреном, правильно указавшим на поздне-микенский тип двусторонних бронзовых секир Щетковского и Козорезовского кладов II тысячелетия до х. э. на Херсонщине [12] 12 А. М. Tallgfen, La Pontide préseythique, ESA, II, Helsinki, 1926, стр. 161–164. .

Отнесение к импорту из Эгейского бассейна некоторых северокавказских находок, как, например, найденных в Ульском ауле на Кубани двух алебастровых женских статуэток [13] 13 H. И. Веселовский, Алебастровые и глиняные статуэтки домикенской культуры в курганах Южной России и на Кавказе, ИАК, вып. 35, стр. 1—11 и табл. I–II. или медного плоского ножа из Майкопского кургана, по форме напоминающего критские «бритвы» [14] 14 H. Schmidt, Vorgeschichte Europas, 1924, стр. 101. , сейчас, при более глубоком знакомстве с археологическими памятниками Кавказа, следует признать неправильным. Предметы эти, по всей видимости, являются местными — кавказскими.

Неудачной оказалась также и попытка Л. А. Моисеева усмотреть в развалинах так называемых «башен» Гераклейского полуострова следы древнейшей микенской колонизации Крыма [15] 15 И. Н. Бороздин, Новейшие археологические открытия в Крыму, Новый Восток, кн. 7, 1925, стр. 223 (и отдельно); его же, К вопросу о хронологической датировке памятников Гераклейского полуострова. Труды отделения археологии РАНИИ, I, М., 1926, стр. 47–50. . При первой же проверке эта гипотеза отпала, как совершенно необоснованная.

Таким образом, делавшиеся до сих пор попытки проследить проникновение южных влияний в северное Причерноморье в эпоху, предшествующую греческой колонизации и образованию скифского общества, так же не привели к сколько-нибудь ясному представлению о действительных взаимоотношениях, существовавших в этот период исторического развития между племенами северного побережья Черного моря и южными странами.

В самое последнее время вышла работа В. Чепелева [16] 16 В. Чепелев, Об античной стадии в истории искусства народов в СССР, М. — Л., изд. Искусство, 1941. , в которой автор, ссылаясь на взгляды Н. Я. Марра, говорит об исконной культурной общности населения всего черноморского бассейна и греческого мира, устанавливает наличие стадии «национальной античности» у населения юга СССР и утверждает, что только быстрое развитие Эллады в VIII–VI вв. до х. э. создало стадиальный разрыв между греками и племенами Причерноморья. Чрезвычайно неконкретная, эта работа ни в какой степени не подвинула вперед разработку поставленной проблемы.

Следовательно, вопрос о связях северного Причерноморья с югом необходимо рассмотреть заново, используя весь ряд имеющихся сейчас в нашем распоряжении археологических наблюдений, позволяющих в какой-либо мере осветить сношения племен наших степей с южными странами.

Прежде чем обратиться к этим фактам, необходимо сделать два предварительных замечания. Первое из них относится к кругу используемого материала. Следует сказать, что предметы иноземного происхождения в археологических собраниях местных музеев и в старых частных коллекциях часто приписываются данной местности без достаточного основания. Очень легко на основании таких предметов сделать ошибочные заключения о существовании меновых или торговых связей между двумя территориями в далеком прошлом, тогда как появление соответствующей вещи в данной местности может относиться к нашим дням. Поэтому в дальнейшем мы ограничим круг разбираемых фактов только наиболее достоверными находками, отмечая в сомнительных случаях степень их достоверности.