Надежда Ионина - 100 великих замков

Схватки были яростными с обеих сторон, рвы фортов заполняли трупы. Турки закладывали мины под стены, метали зажигательные снаряды, но Великий магистр знал, что мужество осажденных не иссякнет. Его беспокоило только одно: «Если подкрепления не придут до того, как кончится пища и боеприпасы, то мужество окажется бесполезным».

Еще раз турки попытались овладеть Биргу 18 августа. Во главе защитников встал сам Великий магистр Ла Валлетт, не ушедший с поля боя даже тогда, когда его ранили в ногу. Оруженосец уговаривал его отправиться в госпиталь, но Великий магистр, указав на турецкий бунчук, ответил: «Я никогда не покину моих солдат, пока эти знамена развеваются над Мальтой!» Адмирал турецкого флота Пиали-паша считал, что армия султана не выдержит длительной осады, и стал настаивать на возвращении в Стамбул до наступления осенних штормов.

Третья неделя августа стала наиболее тяжелой для мальтийских рыцарей. Госпиталь был переполнен ранеными, боеприпасы и продовольствие – на исходе, но в этот момент им вновь улыбнулась удача. В начале сентября на северо-восточное побережье острова высадилось прибывшее с Сицилии 8тысячное подкрепление, давно обещанное испанским королем. И хотя численное превосходство все равно оставалось на стороне турок, армия которых насчитывала около 20 000 человек, Мустафа-паша и Пиали-паша решили снять осаду и вернуться в Стамбул.

Когда турки уже начали грузиться на корабли, в бухте Святого Павла на них внезапно напали вчерашние осажденные и сицилийские аркебузиры. Христиане не берут пленных: они мстят за своих погибших товарищей и хотят преподать врагу урок на будущее. Прозрачные голубые воды залива окрашиваются кровью, сотни тел устилают его дно…

Осада Мальты была снята 8 сентября – в день Рождества Богородицы. К победным ударам колоколов церкви Святого Лаврентия над руинами Биргу присоединился праздничный перезвон всех церквей Мальты. Испанский аркебузир Бальби, участник великой обороны, вспоминал впоследствии: «Я не мог поверить, что звук колокола может быть столь приятен для человеческого уха. Три месяца кряду колокола Мальты звали нас только в бой».

Только после снятия осады рыцари начали по-настоящему обживать остров. Стены Витториозо [48]были полуразрушены, поэтому решено было возводить новую столицу в соответствии с требованиями военной науки.

Утопающий в буйной зелени финиковых пальм, банановых деревьев, эвкалиптов, агав, гигантских кактусов и кипарисов город Алжир предстает как будто из сказки. На синеве всегда безоблачного неба – белые дома, украшенные разноцветной мозаикой, стройные минареты белых мечетей, белоснежные здания школ, театров, дворцов, музеев… А рядом зеленые воды Средиземного моря.

Алжир начинался с моря. Пришли с моря римляне, основавшие здесь свою колонию Икозиум; приходили византийцы и арабы, испанцы и турки… Возле берега в давние времена выглядывало из моря несколько клочков земли, благодаря которым город и получил свое название «Эль-Джезаир» (острова), которое впоследствии превратилось в Алжир.

Пират Хайр эд-Дин, высадившись на этих островах, дамбой соединил их с материком, выстроил огромный мол и создал укрепленную гавань, выставив из бойниц 300 пушек. Неслучайно город завоевал в свое время славу неприступного логова морских пиратов: 11 раз пытались взять его со стороны Средиземного моря, и всякий раз безуспешно.

Случалось, что Барбаросса (так звали Хайр эд-Дина на Западе) оставался в Алжире, занимаясь государственными делами и укрепляя власть на завоеванной территории. После того как он захватил Тунис, испанский король Карл V понял, что речь идет уже не о пиратстве, а о возобновлении смертельной схватки между крестом и полумесяцем. И он бросил против Барбароссы весь свой флот – 600 кораблей под командованием потомка знатного генуэзского рода Андреа Дориа, который уже прославился своими победами на суше и на море. В октябре 1541 года испанская армада двинулась на Алжир, чтобы выгнать пиратов из их логова.

Испанский король был настолько уверен в победе, что пригласил с собой на борт флагманского корабля гостей и нескольких знатных испанских дам. Среди приглашенных находился и Э. Кортес, завоеватель Мексики, и два высокопоставленных англичанина. Карл V был бы еще больше уверен в победе, если бы знал, что Барбароссы в Алжире нет. Гарнизон города и стоящий на рейде флот находились под командованием Гассана – самого слабого из помощников Барбароссы.

Когда испанский флот подошел к алжирским берегам, разразилась буря, не дававшая целых три дня спустить лодки на воду. Белые стены крепости вырисовывались на фоне почти черных небес, но только на четвертый день, когда ветер немного стих, король приказал начать высадку. Шлюпки спустили на воду, но у самого берега вдруг выяснилось, что они могут разбиться о скалы. Испанским солдатам пришлось прыгать в воду, которая доходила им до плеч, и идти к берегу, держа оружие и порох над головой. Пушки большого калибра с испанских кораблей и десантная пехота начали обстреливать город, и, когда в стенах открылись две бреши, пехота пошла на приступ. Но тут начался проливной дождь, сопровождавшийся ледяным ветром. Укрытий для шедших на приступ солдат не оказалось, так как палатки остались на борту кораблей. Их вместе с припасами предполагалось доставить на берег после высадки десанта, а буря между тем крепчала с каждым часом, и корабли ничем не могли помочь солдатам – ни послать подкрепление, ни даже выгрузить палатки. Непогода продолжалась всю ночь, и к утру атакующее войско превратилось в группу замерзших и упавших духом людей, к тому же тонущих в грязи. Но хуже всего было то, что подмокший порох превратился в кашу и огнестрельное оружие вышло из строя.

Не покидавший наблюдательную башню крепости Гассан решил, что наступил благоприятный момент для контратаки. Его люди, сохранив порох сухим, отбросили испанскую пехоту к морю. Когда буря немного утихла, А. Дориа попытался подогнать испанские корабли к берегу, чтобы спустить шлюпки и забрать обессилевших солдат. Но те под натиском арабов прыгали прямо в море, и многие из них утонули или попали в плен. Когда побежденный испанский флот, так и не вступив в битву, взял 2 ноября курс на Испанию, снова разыгралась буря. Она разметала армаду, многие испанские корабли выбросило на берег, и солдаты и матросы с них тоже попали в плен. Из 12 000 испанских солдат на алжирскую каторгу попало столько рабов, что цена на этот товар сильно упала: за одного раба давали в прямом смысле слова луковицу.

Власть янычар, жестокость местных беев, безудержный разгул морских пиратов – все создавало в Алжире атмосферу извечной вражды, алчности и кровопролитных схваток. Много крови видели камни площади Мучеников, бывшей местом казней и экзекуций: сожжения, колесования, крючкования являлись в то время будничным делом. Здесь же продавали в рабство пленных, которых было великое множество. К началу XVII века в городе находилось 25 000 рабов, что в те времена считалось признаком экономического благосостояния. Здесь зловеще и беспрестанно звенели своими цепями рабы-христиане, которые каждое утро выходили из своих помещений, где они спали в подвешенных один над другим гамаках. Запряженные вместо мулов в повозки, рабы возили камни для строительства; прикованные к веслам, они гребли на галерах, отсюда в гаремы местных владык отправляли невольниц…