Кеннет Роуз - Король Георг V

Зачисленный в Десятый гусарский полк, принц оживлялся только тогда, когда речь заходила о военной форме и снаряжении — увлечение, которое, надо признать, разделяли как его отец, так и представитель предыдущего поколения знаменитый Бо Браммель. Главнокомандующий армией герцог Кембриджский считал своего кузена «очаровательным» и «весьма приятным молодым человеком», но также называл его «закоренелым и неисправимым копушей, никогда ни к чему не готовым». Так и не одолев ни военной теории, ни практики, он шокировал ветерана-фельдмаршала тем, что не имел никакого представления о Крымской кампании и не мог продемонстрировать на плацу даже элементарных строевых упражнений.

Тем не менее он был спокойным, скромным, воспитанным молодым человеком, которого любили в полку и обожали в собственной семье. В 1890 г. бабушка присвоила ему титул герцога Кларенского и Эвондейльского. Сделала она это с неохотой, и не только из-за его личных качеств, но и с учетом чисто викторианской концепции: «Мне очень жаль, что Эдди приходится понижать в ранге до герцога, которым может стать любой дворянин, отнюдь не ровня принцу. Нет ничего прекраснее и важнее звания принца крови — и тем не менее пусть он все-таки будет пэром. Не думаю, что Джорджи до конца моей жизни когда-нибудь станет герцогом».

В течение следующего года слухи о весьма рассеянном образе жизни новоиспеченного герцога постоянно вызывали у его отца раздражение. «Воротнички и манжеты», как принц Уэльский насмешливо называл всегда элегантного старшего сына, весьма часто попадали в разного рода неприятности (хотя слухи, что Эдди посещал скандально известный бордель для гомосексуалистов на Кливленд-стрит, ничем не подтверждены). Однако принц Уэльский подумывал о том, чтобы отправить сына в поездку по колониям, — такая мера считалась в XIX в. панацеей от морального разложения. Королеве он говорил: «Его служба в армии — пустая трата времени… Образование и будущее Эдди всегда нас серьезно беспокоили, воспитывать его очень и очень сложно. Здравомыслящая жена с сильным характером — вот что ему больше всего нужно, но где ее взять?»

Уже не раз предпринимались безуспешные набеги на рынок королевских невест. Одной из возможных кандидатур была кузина Эдди — Александра Гессенская, но она отвергла его ради будущего царя Николая II, с которым вместе и погибла от рук большевиков в 1918 г. В качестве невесты рассматривалась и принцесса Маргарита Прусская, сестра императора Вильгельма II, но сердце принца пленила другая женщина. Его выбор пал на вовсе не пригодную на роль невесты принцессу Елену Орлеанскую, католичку и дочь претендента на французский трон; когда же отец не разрешил ей сменить веру, принц вынужден был отступить.

Именно тогда королева, при молчаливом согласии принца и принцессы Уэльских, начала готовить брак по расчету. Невестой предстояло стать принцессе Мэй [14] Имя, аналогичное русскому уменьшительному Маша. Текской, девушке образцовой репутации и редкого ума, чья мать была двоюродной сестрой королевы. Предварительные переговоры вели высшие придворные. 19 августа 1891 г., ровно через две недели после того, как принц Уэльский заметил, что его сыну нужна «здравомыслящая жена с сильным характером», его личный секретарь писал сэру Генри Понсонби: «Как Вы считаете, принцесса Мэй будет сопротивляться? Со стороны принца Эдди я не предвижу какого-либо серьезного сопротивления, если с ним обойдутся как надо, сказав, что это его долг , что он обязан это сделать ради страны и т. д., и т. п.».

В ноябре королева пригласила принцессу Мэй в Балморал с визитом, который продлился десять дней. Ни ее родители, ни будущий жених туда приглашены не были. В начале декабря, находясь в Лутон-Ху вместе с датским министром и его женой, принцесса Мэй записала в дневнике: «К моему великому удивлению, Эдди сделал мне предложение в будуаре мадам де Фальб. Конечно, я сказала „да“. Мы оба очень счастливы». Следует сказать, что, будучи кузенами, они почти не знали друг друга.

Принц и принцесса Уэльские не оставили своему непостоянному сыну ни малейшего шанса; свадьба была назначена на февраль. Тем временем принцесса Мэй с родителями прибыла в Сандрингем, чтобы отпраздновать 8 января двадцать восьмой день рождения принца Эдди. Однако, возвращаясь 7 января с охоты, он вдруг плохо себя почувствовал и был уложен в постель. На следующее утро, страдая от инфлюэнцы, он едва смог спуститься по лестнице, чтобы взглянуть на подарки. 9 января у него развилось воспаление легких, а через пять дней Эдди умер.

Судя по записям в королевских архивах в тот трагический месяц, приготовления к свадьбе герцога Кларенса сменились подготовкой его похорон, которые состоялись в Виндзоре, в церкви Святого Георгия. На гроб положили так и не надетый свадебный венок принцессы Мэй, сплетенный из цветков апельсинового дерева.

Обручение. — Принцесса Мэй. — Семейная гармония. — Ружье и марки.

Все еще слабый после болезни, убитый горем двадцатишестилетний принц Георг вдруг оказался прямым наследником трона. Такая перспектива его страшила, он не чувствовал себя готовым к этой роли как по темпераменту, так и по образованию. Однако некоторые перемены в повседневной жизни помогли ему обрести уверенность в себе. Прежде всего он получил в свое распоряжение личные апартаменты — часть Сент-Джеймсского дворца и Холостяцкий коттедж в Сандрингеме, в нескольких сотнях метров от главной усадьбы. Георг нанял небольшой штат сотрудников, призванный организовать выполнение его растущей, но все еще не слишком обременительной программы общественных дел; в него входил, в частности, его бывший товарищ по команде Чарлз Каст, который в течение почти сорока лет оставался с ним рядом, исполняя обязанности конюшего, наперсника и придворного шута. К тому же у принца Георга не стало трудностей с финансами. В 1889 г. принц Уэльский после изнурительных переговоров и продолжительных парламентских дебатов добился ежегодной субсидии в 36 тыс. фунтов из Государственного фонда, которую он имел право распределять среди своих детей по собственному усмотрению. После смерти принца Эдди большая часть этой суммы досталась принцу Георгу. Для удовлетворения его скромных запросов этого было более чем достаточно.

Летом 1892 г. королева решила, что ее внук должен иметь тот же статус, что и его покойный брат, и пожаловала ему титул герцога. Эту честь она оказала ему также с неохотой, по-прежнему считая, что «принцем не может быть никто другой , тогда как герцогом может стать любой дворянин, и многие уже стали!» К тому же ей не нравился сам предлагаемый титул герцога Йоркского, прежний обладатель которого, ее дядя, был дискредитирован как Верховный главнокомандующий, — выяснилось, что его любовница торговала воинскими званиями. Именно по этой причине королева ранее пожаловала своему второму сыну титул герцога Эдинбургского, а не герцога Йоркского. Для своего внука она предпочла бы титул герцога Лондонского, но не стала на этом настаивать. Благодаря новому титулу принц Георг в июне 1892 г. стал членом палаты лордов. «Надеюсь, моему мальчику Джорджи это понравится, — шутливо писала ему принцесса Уэльская, — ведь теперь он старый добрый герцог Йоркский».