Кеннет Роуз - Король Георг V

Королева пыталась облегчить страдания мужа. «Если бы все были такими, как она, — говорил Доусон, — насколько легче было бы работать». Королева демонстрировала не только стойкость духа, но и практичность, заставлявшую вспомнить о Флоренс Найтингейл. Когда Доусон попросил кусок увлажненного муслина, чтобы фильтровать воздух в комнате больного, королева сразу поняла, чего он хочет и где это найти. Пройдя по каким-то коридорам и поднявшись по черной лестнице, она привела Доусона в маленькую комнату, где, усадив доктора в кресло, достала со шкафа какой-то сверток; в нем оказались занавески королевы Виктории, которые много лет назад она осторожно сняла в Балморале и бережно хранила.

Однако Доусон не всегда имел под рукой такого надежного помощника и союзника. Марго Асквит с ее неуемной фантазией любила в старости повторять: «Король говорил мне, что никогда бы не оказался при смерти, если бы не этот дурак Доусон Пенн». Такой злобный выпад при всей абсурдности являлся тем не менее вполне типичным для той атмосферы социальной и профессиональной зависти, которой был окружен Доусон.

Например, охотно рассказывали историю о том, как он шесть недель лечил пациента от желтухи, прежде чем понял, что тот китаец. А хирург лорд Мойнихен после стычки с Доусоном по поводу лечения одного из сыновей короля, сочинил про своего коллегу такие стишки:

Когда в 1928 г. король находился при смерти, коллеги-медики возмущались тем, что он не прибегает к консультациям лучшего специалиста по грудной хирургии Артура Тюдора Эдвардса: ходили даже слухи, что врачи и студенты в присутствии прессы собирались устроить демонстрацию возле дома Доусона.

Король был неудобным пациентом: не доверял медицинской науке, не терпел, чтобы его касались рукой или инструментом, и время от времени впадал в меланхолию; позднее он рассказывал Макдональду, что спрашивал врачей, не сойдет ли он с ума, как Георг III. Вместе с тем держался король мужественно. Один из посетителей, нашедший его в необычно веселом настроении, смеющимся и шутившим, позднее узнал, что перед этим царственному пациенту сказали, что необходимо продолжить весьма болезненное лечение; очевидно, король таким образом демонстрировал свою силу духа. Как выразился Дж. Г. Томас, «это чертов характер его вытащил».

Ежедневно подкрепляясь взбитым яйцом с бренди, король понемногу восстанавливал силы, так что даже осторожный Доусон уже стал надеяться на выздоровление. За четыре года до этого, после серьезного приступа бронхита и инфлюэнцы, монарха убедили отправиться на королевской яхте «Виктория и Альберт» в круиз по Средиземному морю. По этому случаю окружение Георга V постаралось избавить его от всех присущих загранице раздражающих факторов. «Во время путешествия по Франции король не желает видеть никаких французских официальных лиц», — предупреждал Стамфордхэм британского посла в Париже. В круизе 1925 г. короля сопровождали королева и его любимая сестра принцесса Виктория; каждым из двух военных судов эскорта командовали офицеры, отличавшиеся тем же казарменным юмором, что и сам король. Шутили, что завтрак капитана 1-го ранга У. Н. Т. Бекетта состоит из бифштекса с элем, а на гарнир ему иногда подают корабельного гардемарина. Капитан 1-го ранга Р. В. Холт был в этой поездке своего рода Босуэллом: [150] Джеймс Босуэлл (1740–1795) — английский писатель; его книга «Жизнь Сэмюэла Джонсона» (1791) считается образцом мемуарной литературы.

«Королева говорит, что никогда никуда не ездила без составленной заранее программы. Все этим восхищены и меняют свое мнение так часто, как им этого захочется.

Королева думает, что было бы неплохо посетить [остров] Эльбу и Неаполь, так как она никогда там не была, но король говорит, что там в гавани всегда полно мертвых собак. Поэтому нужно встать на якорь где-нибудь в заливе. Он также говорит, что Мальта — ужасное место, если бы мог, то никогда бы туда не пошел».

Вооружившись томами своих дневников тридцатилетней давности, король надеялся воскресить в памяти те дни, когда он был юным морским офицером. Однако с северо-востока дул холодный ветер, кашель не прекращался, и последние дни путешествия были испорчены простудами и температурой. Тем не менее в 1929 г. Стамфордхэм снова предложил королю пройти курс выздоровления именно за границей. «Мне довольно резко было сказано, — писал он, — что ничего подобного не будет». Проблему опять решил сэр Артур дю Крос, который до этого избавил короля от затруднений, уплатив 64 тыс. фунтов в обмен на любовные письма Эдуарда леди Уорвик. Теперь он предложил королю пользоваться столько времени, сколько понадобится, Крейгвейлом — его домом в окрестностях Богнора; дом этот стоял на берегу Ла-Манша и давал возможность больному дышать морским воздухом, не подвергая себя неудобствам, связанным с плаванием по морю. Когда Асквит отдыхал в Крейгвейле летом 1916 г., одна из его невесток писала: «Дом отвратительный, но в саду есть деревья, тут прекрасный вид на море и очень удобные горы, по которым можно гулять». Однако все эти несомненные достоинства сами по себе не удовлетворили Доусона, который заставил проверить источники воды и систему канализации, выровнять подъездную дорогу и вставить в окна королевской комнаты какое-то целебное стекло. 9 февраля 1929 г. нового постояльца привезли сюда из Лондона в карете «скорой помощи». Он сам поднял на окнах ставни, чтобы беспрепятственно наслаждаться зимним пейзажем и отвечать на приветствия своих подданных.

Уже на четвертый день пребывания в Богноре королю снова разрешили курить; медицинскую науку того времени отделяет от наших дней настоящая пропасть. Сегодня курение можно назвать настоящим бичом для представителей этой династии — четыре монарха, каждый из которых являлся заядлым курильщиком, умерли один за другим от болезней, прямо или косвенно связанных с этой привычкой. Пример подал Эдуард VII, который еще до завтрака выкуривал две сигареты и сигару. Георг V, будучи почти мальчиком, запасался сигаретами у своего бывшего наставника Дальтона, и привычка к курению осталась у него до конца дней. В свою очередь, он никак не препятствовал и дурным привычкам своих сыновей: на 18-летие королева Мария подарила принцу Альберту портсигар. В то время, однако, сигареты доставили радость измученному пациенту, что способствовало его выздоровлению.

Короля приезжали навестить старые друзья, среди них был и архиепископ Ланг, незадолго до этого переведенный из Йорка в Кентербери в связи с уходом на пенсию архиепископа Рэндалла Дэвидсона. На Пасху Ланг причастил короля — впервые после болезни. Георга также радовало общество его внучки принцессы Елизаветы, которой тогда не исполнилось еще и трех лет.