Сергей Кузьмин - Сроку давности не подлежит

Чтобы заглушить крики жертв, задыхавшихся в газовых камерах, расстреливаемых и истязуемых, гитлеровцы на территории лагеря поставили мощные динамики, из которых с грохотом рвалась бравурная музыка.

Перечень надругательств, истязаний и расстрелов в этом лагере, вскрытых комиссией, можно продолжать и дальше. Но думается, что и приведенного достаточно, чтобы увидеть масштабы страшных по изуверству злодеяний фашистов.

То, что происходило в Майданеке, не было секретом ни для местного населения, ни для находившихся в Люблине военнослужащих германской армии. Однако последние помалкивали, то ли опасаясь перечить всесильным эсэсовцам, то ли соглашаясь с их действиями. И лишь после того, как некоторые из них были взяты в плен Советской Армией и Войском Польским, они заговорили, надеясь запоздалым осуждением гитлеризма доказать свою «непричастность» к фашистским злодеяниям. Даже бывший военный комендант города Люблина генерал-лейтенант германской армии Гильмар Мозер вынужден был признать, что зимой 1943–1944 годов в Майданеке было уничтожено большое количество заключенных, в том числе женщин и детей. По его словам, число убитых достигло сотен тысяч человек. Несчастные частично были расстреляны, частично умерщвлены газами.

«Мне неоднократно рассказывали, — сказал Мозер, — что обреченных людей в „лагере уничтожения“ заставляли выполнять чрезвычайно тяжелые работы, превосходящие их силы, и подгоняли их при этом побоями. С возмущением я узнал, что заключенных в лагере перед тем, как уничтожить, пытали и мучили.

Весной этого года было вновь выкопано бесчисленное количество трупов и сожжено в специально сооруженных печах, видимо, чтобы замести следы преступлений, совершенных по приказу Гитлера.

Массивные печи были построены из кирпича и железа и представляли собой крематорий с большой пропускной способностью. Запах трупов проникал часто в город, по крайней мере в восточную часть его, поэтому даже менее информированным лицам было ясно, что творится на этом страшном месте…

Подтверждением того, что деятельность „лагеря уничтожения“ направлялась гитлеровским правительством, может служить факт посещения лагеря самим Гиммлером, который приезжал в Люблин летом 1943 года».

Гитлеровцы присваивали с целью обогащения ценности и имущество умерщвленных жертв лагеря, и этот грабеж возвели в систему.

Военнопленный эсэсовец ротенфюрер Фогель на пленарном заседании комиссии заявил:

«Я был заместителем начальника вещевого склада лагеря на Майданеке. Одежда и обувь истребляемых заключенных здесь сортировалась, и все, что было лучшего, отправлялось в Германию. Я лично только в этом, 1944 году отправил в Германию свыше 18 вагонов одежды и обуви… в адрес „Плетцензее — Берлин, Штрафант Штальт“».

Комиссия обнаружила на складах, лагеря более 820 тысяч пар детской, женской и мужской обуви, а в Люблине, на улице Шопена-,—большое количество;; белья и всевозможных предметов личного обихода, множество детских игрушек и даже сосок. Склад; был забит чемоданами с наклейками разных стран. Здесь вещи убитых в лагере людей сортировались и подготовлялись к отправке в Германию.

Военнопленный оберштурмфюрер СС Тернес — бывший финансовый ревизор лагеря — показал: «Мне лично известно, что деньги и ценности, которые отбирались у заключенных, отправлялись в Берлин… Все это, по существу, награбленное добро составляло статью дохода немецкого государства. Много денег и ценностей, которые были отобраны у заключенных, совсем не приходовались, так как они разворовывались теми немцами, которые все это отбирали».

За четырехлетнее существование лагеря гитлеровские палачи, по прямому приказу своего преступного правительства, истребили путем массовых расстрелов, умерщвления в газовых камерах 360 тысяч человек — советских военнопленных, военнослужащих бывшей польской армии, мирных граждан различных национальностей: поляков, французов, итальянцев, бельгийцев, голландцев, чехов, сербов, греков, хорватов и большую массу евреев. А всего через лагерь прошло около 1,5 миллиона заключенных. Мало кто из них дожил до наших дней. Но их страдания — в памяти у народов.

Майданек был первый гигантский лагерь уничтожения, о котором узнали советские люди. Тогда казалось, что вряд ли еще какое-либо более изощренное преступление может совершить гитлеровский рейх. Слово «Майданек» для народов Европы стало синонимом кошмара, который возникает в горячечном бреду. Но наступление нашей армии дальше на Запад, освобождение от оккупантов новых территорий позволило узнать миру о еще более страшных преступлениях, совершенных нацистами на многострадальной земле Европы.

Еще до освобождения Советской Армией польской Верхней Силезии в Чрезвычайную государственную комиссию поступали многочисленные сведения о существовании в районе Освенцима огромного лагеря, созданного гитлеровским правительством для уничтожения жителей порабощенных стран Европы.

И после того как 27 января 1945 года войска 59-й армии под командованием генерал-лейтенанта И. Т. Коровникова и 60-й армии под командованием генерал-полковника П. А. Курочкина очистили этот город от фашистов, Чрезвычайная государственная комиссия приняла решение расследовать злодеяния фашистов в Освенцимском лагере смерти. Для организации этой работы в феврале 1945 года в Освенцим выехал Д. И. Кудрявцев и несколькими днями позже я.

Освенцим… Воспоминания об этом комбинате смерти в памяти моей навсегда останутся страшным кошмаром. Иначе я не могу определить свое отношение к этому «чудовищу», пожиравшему человеческие жизни по заранее обдуманной, разработанной и внедренной технологии, если это мирное понятие, данное обществу прогрессом человеческого разума, применимо к деяниям фашистов на освенцимской земле.

В прошлом Освенцим — это небольшой провинциальный польский городок, находящийся в 50 километрах от Кракова. До войны в нем проживало около 12 тысяч жителей. Окраины его охватывают две реки — Висла и Сола.

До Кракова я ехал поездом со всеми приятными и неприятными дорожными впечатлениями. Приятными — потому, что дорога шла по освобожденной от фашистских захватчиков территории России, Украины и Польши. Но за окнами вагона проносились истерзанная войной земля, развалины строений, пепелища людского жилья. Жизнь возрождалась, но сколько еще встречалось на нашем пути голодных, оборванных, искалеченных людей. А война еще продолжалась. И каждый день гибли десятки тысяч человек.

От Кракова до лагеря Освенцим добирался по шоссе. И что бросалось в глаза, когда проезжал по этим местам? Болотистая сырая почва, грязь. Обилие болот, сырость, малярийная местность, плохие климатические условия сыграли немаловажную роль в выборе гитлеровскими палачами этой территории для основания лагеря.