Георгий Зуев - Там, где Крюков канал...

Любопытно, что к случаям обмана, обвеса, банальным кражам у покупателей рыночные торговцы относились достаточно безучастно, считая это дело обычным для торговца, но если воровали у них, – купцы энергично негодовали, гнались за вором, в поимке которого принимали активное участие сидельцы всех соседних лавок. Обычно пойманного вора били до полусмерти, а полиция на подобные дикие расправы, как правило, не реагировала.

К началу XX века Литовский рынок насчитывал 42 лавки. Здесь также функционировали столярные, слесарные, жестяно-фонарные, газопроводные, водопроводные мастерские. В двухэтажном здании велась повседневная торговля рыбой, зеленью, мясом и дичью. Здесь же размещалась и одна из знаменитых столичных булочных купца Филиппова.

А. Н. Бенуа вспоминал «особую ауру, царившую в лавке торговца колониальными товарами Литовского рынка – В. П. Васильева, с „заседаниями на деревянном ларе“, с „вкрадчиво-заискивающим обращением“, с „бытовым ансамблем этой торговли, вовсе не живописной, но во всем ладной и характерной“, – со всем тем, что так завораживает покупателей, что составляло неповторимый „лавочный ритуал“. Своими двумя окнами и стеклянной дверью лавка колониальных товаров купца Васильева на Литовском рынке выходила на тот перекрытый сводами ход, что огибал со всех четырех сторон рынок, перекрываемый лишь там, где находились ворота, через которые можно было въехать в обширный общий двор. Поэтому в лавке всегда царил полумрак, и в темные зимние дни в ней зажигалась с утра висячая керосиновая лампа. Отделка лавки была простого светлого вощеного дерева, включая сюда и пересекающий ее во всю ширину прилавок, из-за которого можно было пройти в переднее помещение, приподняв среднюю доску. Справа к прилавку примыкал такого же дерева ларь-диван с высокой прорезной спинкой. Слева в стену был врезан мраморный камин (никогда не топившийся), а на нем единственным чисто декоративным элементом помещения красовались бронзовые золоченые часы под стеклянным колпаком. По стенам, на полках стояли бутылки с винами и наливками, банки с леденцами и консервами, а также целый батальон наполовину завернутых в синюю бумагу сахарных голов.

А. Бенуа пяти лет. 1875 г.

В специальных ящиках и на витринах лежали пряники, халва разных сортов и неприхотливые конфеты. В бочках же хранился погруженный в опилки виноград разных сортов, сохранявший свою свежесть в течение всей зимы. Все это было самое обыкновенное, но все это носило характер солидности и добротности, и это внушало уважение даже мне, шестилетнему мальчику».

В эти же годы столичный историк Г. В. Лукомский отмечал в книге «Старый Петербург, прогулки по старинным кварталам столицы»: «Хорош еще Литовский рынок, но он очень застроен во дворе, и общий вид его сильно изменен».

Долгое время все поисковые исследовательские работы, посвященные созданию и существованию Литовского рынка, оканчивались безысходными словами: «Автор постройки неизвестен». Лишь недавно создатель проекта Литовского рынка был найден. Им оказался не кто иной, как знаменитый архитектор Джакомо Кваренги, творения которого в значительной степени определили художественный облик Петербурга, придав ему монументальную величественность и классическую строгость.

Дж. Поли. Портрет архитектора Кваренги. 1810 г.

Эта архитектурная находка принадлежит историку и журналисту Борису Метлицкому. Читая монографию В. И. Пилявского «Джакомо Кваренги» («Стройиздат», 1980), изобилующую редчайшими архивными материалами и чертежами, он обратил внимание на один рисунок Кваренги, оригинал которого сейчас хранится в библиотеке города Бергамо, родины архитектора. Автор монографии снабдил этот рисунок лаконичной надписью «Неопознанный проект Гостиного двора» и пояснением: «Неопознанным остается авторский чертеж фасада торговой галереи с сильно рустованной аркадой и нишами в пилонах. Можно предположить, что это фасад одного из не уцелевших торговых строений…». «Одного из не уцелевших», но какого?

После длительных поисков Борис Метлицкий нашел, наконец, это здание на старой почтовой открытке с видом Офицерской улицы. Сомнения отпали – на рисунке Джакомо Кваренги изображено здание Литовского рынка, вернее, его парадный фасад. В центре – въездная арка во двор, а по сторонам – шесть помещений магазинов.

Рынок действительно первоначально назывался «Харчевым», так как все его помещения предназначались для продажи съестных продуктов.

Судьба рынка оказалась незавидной: ему пришлось работать в условиях жестокой конкуренции с соседними – Сенным и Никольским. Рынок постепенно увядал и к началу XX века превратился в галерею заброшенных складских помещений и мастерских. В 1920 году он сгорел от случайно возникшего пожара. В 1930 году на его месте воздвигли конструктивистский Дворец культуры им. Первой пятилетки по проекту архитекторов Н. А. Митурича и В. П. Максимова. Это было одно из первых общественных зданий советского периода и одно из тех произведений, о которых Владимир Маяковский говорил: «Впервые не из Франции, а из России прилетело новое слово искусства – конструктивизм». Однако в послевоенное время, из-за негативного отношения к этому стилю отечественных идеологов, здание подверглось существенной переделке в классицистическом духе с элементами большого ордера.

Проект парадного фасада торговой галереи Литовского рынка. Конец XVIII в.

В 1956–1957 годах по проекту архитекторов Н. А. Митурича, В. В. Горбачева и М. Л. Файнберга проведены капитальные работы по реконструкции здания Дворца. Его внутренняя перепланировка позволила более рационально использовать уютный зрительный зал на 1200 мест, кинолекторий, танцевальный зал и многочисленные аудитории для занятия художественной самодеятельностью.

В период с 1936 по 1941 годы во Дворце работал известный композитор В. П. Соловьев-Седой, многие замечательные произведения которого впервые прозвучали в стенах этого почитаемого ленинградцами учреждения культуры. Василий Павлович любил Коломну, где «каждый памятник, мост, особняк, каждая набережная, каждое дерево имеют свою тему, свою мелодию и подголоски».

Дворец культуры им. Первой пятилетки