Стерлинг Сигрейв - Династия Ямато

Молодые сочетались браком в июне 1993 г. Их союз оставался бездетным шесть лет. Японская пресса заговорила о «предложении» откорректировать закон о престолонаследии, согласно которому трон наследуется только по мужской линии. Что, если единственными продолжателями императорской фамилии окажутся дочери принца Акисино? Императорский двор с каждым годом все суровее к Масако; вокруг наследной принцессы сгущаются темные тучи. Свобода действий и волеизъявления Масако практически сведены к нулю. Международная пресса пишет о Масако как о «безмолвно страдающей принцессе», осаждаемой «старыми традиционалистами». На смену восхищениям «жизнерадостной принцессой» приходит опасение, что будущая императрица Японии окажется очередной «раскрашенной и разодетой в шелка куклой». Императорскому двору волей-неволей пришлось созвать специальную пресс-конференцию, где Масако «свободно высказывалась по всем вопросам». Заявления Масако на пресс-конференции выглядели осторожными, сдержанными и обезличенными: «Мне кажется, тот живой интерес, с которым иностранные средства массовой информации подходят к освещению происходящих в японском обществе процессов, является в то же время ярким показателем истинной заинтересованности европейцев и американцев в Японии, особенно принимая во внимание растущий авторитет Японии в мире и происходящие здесь общественные процессы». Может быть, Масако и пользовалась свободой слова, но только после соответствующего согласования с императорским двором… Даже и в этом случае сама по себе пресс-конференция наследной принцессы создала прецедент, стала первым признаком перемен в запротоколированном императорском дворце. При определенном везении Масако сможет со временем доказать, что действительно обладает той же настойчивостью и силой характера, какой некогда обладала вдовствующая императрица Садако, победившая злопыхателей при дворе и заставившая многих считаться с ее мнением.

В японской повестке дня обсуждение перемен в императорской семье — далеко не самое главное. В 1999 г. одно из самых богатых и лживых правительств мира, так и не отучившееся от дурной привычки залезать в общественный карман, оказалось в глухом тупике — как тот заплутавший наемный работник, который в крайнем подпитии извергает наружу свое недавнее пиршество. Такому правительству необходимо нечто большее, чем желудочный зонд… Здоровье даже таких матерых хищников подрывают безудержный кутеж, инцест, мошенничество и коррупция.

До последнего времени Японию в мире уважали за экономическую мощь; сегодня ее боятся за экономическую слабость. Отличие — в растущем осознании мировой общественностью масштабов состоявшегося в стране мошенничества. Индустриальное превосходство Японии, как и ее политики, оказалось замешенным на инцесте между банками, частным бизнесом, госаппаратом и криминалитетом. Такие связи могут соответствовать требованиям момента, но одновременно они подразумевают финансовый инбридинг, в конечном счете разлагающий весь национальный организм. Он не является какой-то затейливой новинкой. Современный банковский кризис в Японии аналогичен банковскому кризису 1920-х гг. Тогда банковская реформа даже и не начиналась. Сегодня — та же картина; никаких серьезных мер не предпринято.

Международный валютный фонд ожидает от правительства Японии «определенных шагов» по реформированию банковской системы, в противном случае кризис в Японии может, уже в недалеком будущем, стать толчком к мировой экономической рецессии. Для Японии реформа будет означать отказ от правил игры, сложившихся в ее банковском секторе, от всех «полюбовных сделок», на которых зиждется коррупция. Вплоть до настоящего времени ни одному японскому правительству или политическому деятелю не удалось переломить ситуацию к лучшему. Более того, за экономическую нестабильность в Японии до сих пор из собственного кармана расплачивается главным образом средний класс, новоиспеченные нувориши. Крупный бизнес пребывает в благостной убежденности, что уж он-то кризис переживет. Олигархи знают: они смогут разрешить все свои проблемы. Однажды некий американский «барон-разбойник» [86] Robber baron — американский капиталист XIX века. заявил: «В условиях экономического кризиса деньги возвращаются к законным владельцам».

Однако сама Япония уже далеко не та, что прежде. Народ Японии самостоятельно выбирается из «темной долины». Мир глобализован, любая информация свободно распространяется по спутниковым телеканалам, Интернету. Японцы вкусили интеллектуальных свобод и познакомились с правами личности; как говорится, джинна не загнать назад в бутылку.

Реорганизация, реструктуризация абсолютно неизбежны — ведь кризис не рассасывается сам по себе! Уровень безработицы среди дееспособного мужского населения в Японии сейчас выше, чем в США. Если бы подсчет производился по британской или американской методике, то число безработных в Японии смело можно умножить на два. К апрелю 1998 г. в Японии 17 500 коммерческих предприятий объявили о банкротстве, число вновь созданных компаний меньше. Пенсионные фонды в Японии оказались под ударом. Пенсионные фонды двадцати шести ведущих японских компаний реально покрывали лишь 60 процентов пенсионных пособий, включая пенсионные фонды таких крупнейших японских корпораций, как «Мицубиси», «Мицуи», «Тошиба» и «Сони». Японский потребитель, обеспокоенный будущим, снижает текущие траты, увеличивая долгосрочные накопления. При этом многие потеряли доверие к национальной почтовой системе жирорасчетов, подорванное скандальными разоблачениями в адрес ЛДП, некогда немало поживившейся за счет почтово-сберегательных счетов. Поэтому японцы предпочитают хранить личные сбережения либо дома (под «татами»), либо инвестировать их в иностранные накопительные фонды. Никто в Японии не хочет, чтобы какой-нибудь Танака, Киси, Канэмару или Такэсита в очередной раз запустил руку в их личные сбережения — для финансирования очередной аферы ЛДП или «вывода из кризиса» коммерческих банков, оказавшихся на грани банкротства из-за полукриминальных связей с якудза.

В 1980-е гг. японские банки активно участвовали в спекуляциях с недвижимостью, взвинтив цены до заоблачных высот. В начале 1990-х гг. спекулятивный пузырь лопнул, фондовый рынок упал на 60 процентов, цены на недвижимость — на 80 процентов. Заемщики оказались не в состоянии погасить долги, а банки — один на один с просроченными кредитами; упавшая в цене залоговая недвижимость не покрывала задолженностей.

В 1998 г., по оценке министерства финансов Японии, просроченные займы составили 548 миллиардов долларов США. Из них по меньшей мере 235 миллиардов — «доля» якудза или организаций, имеющих связи с якудза. Тем не менее сами якудза — лишь малая толика японского криминального мира. Многие японские политические деятели, чиновники и бизнесмены стоят над законом — пускай у них нет ни татуировок, ни обрубленных пальцев…