Стерлинг Сигрейв - Династия Ямато

Тем временем на территории островной Японии простой народ прозябал на голодном пайке, а государственный долг достиг астрономических величин. Иссякали запасы сырья и иностранной валюты. В конце 1938 г. император передал Национальному банку «семьдесят предметов искусства, выполненных из золота», и призвал подданных последовать его примеру. Пока император «раздавал золото», принцы императорской крови искали иные пути «помощи Родине» — посредством разграбления недавно покоренных земель…

В прошлом Япония неоднократно вторгалась в Корею и мародерствовала там, однако первые документальные свидетельства стратегического и систематического разграбления государств материковой Азии Японией зафиксировали в 1900 г., когда войска западных союзников прорвали блокаду иностранных дипломатических представительств в Пекине. Подавив так называемое «боксерское восстание», британские, американские, германские, русские и французские войска устроили в столице китайской империи празднества по случаю победы. Японская армия тем временем «под шумок» пробралась через черный ход в Запретный город и вывезла из него все наиболее ценные предметы (золотые слитки, хранившиеся в подземелье; весь императорский архив). Награбленное без промедления отправили в Токио. Пятью годами позже, когда Япония установила свой протекторат над Кореей (с полной аннексией в 1910 г.), японские вооруженные силы приступили к разграблению Кореи, включая бесценные предметы искусства (живопись, керамику). По сей день, несмотря на неоднократные требования корейского правительства и частных лиц, награбленное (за редчайшими исключениями) остается на территории Японских островов. В 1931 г. Япония оккупировала Маньчжурию — разграбление и здесь шло так же методично, как и в Корее. Руководили «процессом» высокие чины японской внешней разведки — полковник Доихара («Лоуренс Маньчжурский») и полковник Исихара. В последующие шесть лет их методы «усовершенствовали» «экономический босс» Киси и глава тайной полиции Тодзё. И в Корее, и в Маньчжурии разграбление велось так, чтобы львиная доля «добычи» попадала в руки японской правящей элиты — в противном случае эту долю очень быстро «проглотили» бы армейское руководство и криминалитет. Августейшие принцы возглавили секретную финансовую операцию под кодовым наименованием «Золотая лилия» (так называется одна из поэм, написанная Хирохито). Чем дальше продвигалась японская армия в своих завоеваниях, тем сложнее и разветвленнее становилось иерархическое устройство «Золотой лилии» — все больше становилось всевозможных экспертов, оценщиков, бухгалтеров. Строились плавильни, куда свозились награбленное золото и драгоценные металлы, — здесь они перерабатывались в слитки для дальнейшей отправки в Японию.

Князя Такэду Цунеёси назначили главным финансовым резидентом «Золотой лилии» в Квантунской армии. Любимый племянник князей Асака и Хигасикуни, Такэда слыл «симпатичным молодым человеком». Следует упомянуть и о князе Асаке Такахико (сыне князя Асаки), и о сыне князя Китасиракава (погибшем в автокатастрофе во Франции). Сложно сказать, почему столько принцев и князей оказалось вовлечено в «экономический аспект» японского завоевания, возможно, он представлялся им чем-то более «элегантным» — не таким жестоким и опасным, а требующим большего интеллекта и «воображения». Высокообразованные принцы и князья, вероятно, убеждали друг друга в благородных целях своей деятельности: они служат процветанию Японии, безотносительно к исходу завоевания; приумножая и собственное благосостояние, особо не запачкавшись в крови. Кроме того, «увлекательнее» «выбивать» деньги из коварных китайских банкиров, бизнесменов и «плутов», чем бомбить, стрелять, резать, избивать, насиловать…

В 1937 г. Япония развязала очередную войну с Китаем, на этот раз на его южных границах. «Золотая лилия» тем временем вела параллельную финансовую кампанию: награбленное в Китае вывозилось в Маньчжурию и Корею, оттуда морем направлялось на Японские острова.

Принц Титибу подключился к руководству «Золотой лилии» фактически с момента ее основания. В декабре 1937 г. Титибу направили в Нанкин с князем Такэдой, вероятно, для «наблюдения» за действиями военных. Официальных свидетельств о въезде Титибу в Нанкин нами не обнаружено, но, насколько известно, в последующие годы Титибу преследовали ночные кошмары, объясняемые им увиденными в Нанкине бесчинствами японских военных. Около 6 тысяч тонн золота вывезли из Нанкина, — золота, принадлежащего китайскому правительству, Центральному банку, а также золотые слитки и ювелирные украшения частных лиц. В начале 1939 г. принц Титибу был направлен в Южно-Китайское море для «надзора» за ходом японской оккупации острова Хайнань и островов Спрэтли близ вьетнамской береговой линии. До Сингапура оставалось 700 миль…

В середине лета 1939 г. Титибу отправился на «спорную» маньчжурско-сибирскую границу. Удар на север — по советской Сибири — в то время не сбрасывался со счетов японским Генштабом. К границе подтянули мощную армейскую группировку. Вспыхивали многочисленные пограничные перестрелки с частями Красной Армии. На одном из участков спор шел за контроль над безымянной сопкой. Советские ВВС задали японцам взбучку, уже через две недели боев «урегулировавшую» спор. Другой пограничный конфликт возник близ сопки Номонхан на границе Внешней Монголии. Конфликт быстро перерос в полномасштабные боевые действия с применением крупных танковых соединений. Битва у Номонхана [46] Монголия (имевшая союзный договор с СССР) объявила о прохождении линии границы близ Номон-Хан-Бурд-Обо, а Маньчжоу-Го (при поддержке Японии) — по реке Халхин-Гол. В западной историографии последующая локальная война получила название «инцидент у Номонхана», а в советской и российской — «война на Халхин-Голе». — одно из первых крупных танковых сражений в военной истории. Одно дело убивать угнетенных и беззащитных китайцев, брошенных националистическим правительством на произвол судьбы, и совсем другое — воевать с регулярными частями Красной Армии: советские комиссары-политруки расстреливали солдат при попытке отступления. На протяжении восьми месяцев (с мая по декабрь 1939 г.) Япония и Советский Союз вели друг с другом необъявленную войну среди пустынных монгольских степей. На первых порах командование Квантунской армии недооценило масштабов конфликта, надеясь на быстрое его завершение. Принц Титибу не разделял оптимизма военных. Он провел в Монголии две недели в июне, убеждая Генштаб не втягиваться в бои у Номонхана. Американский консул в Харбине утверждал: Титибу пытался удержать японцев «от преследования [русских] в глубь монгольской территории».