Стерлинг Сигрейв - Династия Ямато

А за кулисами Феллерс и Макартур вели незатейливый шантаж… Японские официальные лица и военные должны следовать такой «линии»: ответственность за войну целиком и полностью лежит на правительстве и военных; император никоим образом не замешан. Феллерс провел беседу с глазу на глаз с адмиралом Ёнаи Мицумаса, бывшим премьером и военно-морским министром. «Я не являюсь поклонником императора, — заявил Феллерс. — Следовательно, протянет ли еще институт императора в Японии пятнадцать или двадцать лет и что станется с императором, для меня не имеет никакого значения. В то же время я понимаю: император является лучшим сторонником оккупационных сил. В настоящее время, пока продолжается период оккупации, институт императора должен быть сохранен». И дальше: «Для Макартура стало бы крайне невыгодным решение о привлечении к суду императора, сотрудничающего с ним и способствующего надлежащему исполнению принимаемых его администрацией решений».

Поэтому Феллерс советует Ёнаи буквально следующее: «Лучшей стратегией для японской стороны стало бы представление нам доказательства невиновности императора. Готовящиеся заседания Токийского процесса, [73] Международный трибунал для Дальнего Востока. как мне думается, открывают для этого оптимальную возможность. Лучше всего воспользоваться ближайшим из них, возложив всю ответственность на Тодзё».

Тодзё в годы войны занимал посты премьер-министра, министра военного ведомства Японии. Арестован 11 сентября 1945 г. Узнав о грядущем неминуемом аресте, Тодзё предпринял попытку самоубийства. Пуля прошла рядом с сердцем, и Тодзё попал в тюремный лазарет в Сугамо. Феллерс приказал адмиралу Ёнаи «воздействовать» на Тодзё: «Пусть Тодзё заявит, что именно он настоял на решении о нападении на Соединенные Штаты, не прислушиваясь ни к чьим протестам, даже к возражениям императора на имперском совещании. Попросите Тодзё сделать подобное заявление?»

«Абсолютно с Вами согласен», — ответствовал Ёнаи и послал помощника в лазарет в Сугамо с инструкциями передать «весть от Феллерса» лично генералу Тодзё. Как утверждает вышеупомянутый помощник, Тодзё заявил: «Передайте Ёнаи — все будет исполнено. Ради этого я продолжаю жить, несмотря на мой позор». (Многие выражали недоумение, почему самому Ёнаи удалось избежать правосудия, ведь он самым непосредственным образом участвовал в разграблении Азии и транспортировке награбленного в Японию. Вероятно, именно по причине удавшихся переговоров с ключевым для следствия свидетелем Тодзё. Экс-министр военного флота Японии, Ёнаи мог многое рассказать о «Золотой лилии» и операциях японских криминальных деятелей, осуществленных под прикрытием военно-морского ведомства; Ёнаи имел влиятельных друзей.)

В конечном счете список японских военных преступников (по версии Макартура) оказался на удивление короток. Из 300 «подозреваемых» только 28 действительно предстали перед Международным военным трибуналом — в качестве руководителей «криминальной милитаристской клики» в период с 1 января 1928 г. по 2 сентября 1945 г., спровоцировавшей Японию на войну. Многих из этих 28 обвинили в нарушениях международных соглашений по обращению с военнопленными и в бесчеловечных действиях против мирного населения.

Токийский процесс вершили одиннадцать судей (по одному от каждой союзной державы). Главный обвинитель — Джозеф Кинан, американец. Процесс продолжался почти три года, за это время главный акцент — справедливое возмездие — перенесли в зыбкую плоскость «политической целесообразности». Союзники, по сути, произвольно предоставили иммунитет от преследования ряду лиц, первоначально ими же и внесенных в списки. К примеру, Великобритания отказалась от обвинений в адрес некоего японского морского офицера, первоначально обвиненного в расстреле 600 британских военнопленных, пытавшихся спастись с тонущего корабля. Коллаборационистам типа адмирала Ёнаи удалось спастись. По указанию Макартура ни одно свидетельство, затрагивающее деятельность отряда № 731 (биологическая война), не представили вниманию Токийского трибунала. Японские ученые с их мрачными секретами нашли новых хозяев в американской секретной программе разработки химического и бактериологического оружия…

Имя Хирохито никак не фигурировало в списках Токийского трибунала. И все-таки Макартур, Феллерс, Грю. Гувер и другие опасались привлечения императора к даче показаний, а то и к суду. Имелся ли у них шанс заблаговременно подготовиться к любым обстоятельствам?

В одной из своих бесед с Тэрри Тэрасаки Феллерс наконец решился раскрыть карты (примерно так же, как с адмиралом Ёнаи): ему срочно потребовалось письменное доказательство невиновности императора, выполненное в форме секретного аффидевита от Хирохито. Феллерс поинтересовался у Тэрри: «В ходе проводимого мной расследования становится все очевидней, что император самолично принудил милитаристов согласиться с условиями Потсдамской декларации. В таком случае возникает вопрос: если император обладает властью остановить войну с целью не допустить оккупации Японии, то почему он не вмешался в самом начале и попустительствовал ее развязыванию?»

Тэрри переадресовал вопрос самому Хирохито. «Вначале я задал Его Величеству следующий вопрос: „И у нас здесь, и за границей хорошо известно о вашей ведущей роли в остановке войны. И все же есть вопрос, задаваемый каждым человеком в Японии и за ее пределами. Почему Вы не воспользовались Вашей властью, когда начиналась война?“* Император ответствовал: „Позвольте мне разъяснить, чем я руководствовался тогда“». В начале «разъяснений» говорил только император, позже к его монологу присоединились помощники императора и придворный стенографист.

Монолог императора разросся в последовательность секретных официальных текстов. Презрев болезнь и лежа с гриппом в постели, 18 марта 1946 г. Хирохито приступил к разъяснению и логическому обоснованию причин своего участия в делах войны. Император не поднимается с постели, на нем белая стеганая пижама… Вопросы, задаваемые помощниками Хирохито, исходили от Феллерса, а позднее и от Герберта Гувера. Секретные диктовки заняли несколько недель, и их оформили как единый документ. (Гриф секретности с него будет снят через сорок четыре года, в 1990 г., то есть после смерти Хирохито.) По иронии судьбы из документа, задуманного специально для оправдания Хирохито, где он должен был предстать неинформированным, миролюбивым и бескорыстным монархом, становилось ясно: Хирохито все знал, был настроен воинственно и далек от филантропии… Хирохито диктовал по памяти, не прибегая к записям; придворный стенографист вел личные заметки: «Нельзя не задуматься, почему возникла такая срочность для Его Величества [ведь он болен]. Есть люди, ставящие вопрос о Его причастности к войне, имея в виду суд, поэтому от нас потребовали записать откровенные мысли Его Величества как можно скорее».