А. Щербаков - 1905 год. Прелюдия катастрофы

С апреля большевики начали готовить восстание на Черноморском флоте. Кстати, «Потемкину» в нем отводилась не самая главная роль. Тем не менее, кое — какие приготовления матросы сделали. К примеру, возле оружейной, где хранились винтовки, были припрятаны пожарные топоры — чтобы в случае чего не мучиться с выносом дверей, и так далее. На других кораблях тоже кое‑что делали.

Всё это отнюдь не значит, что восстание обязательно состоялось бы. Далеко не все члены «Централки» стремились к немедленным активным действиям. К тому же командование флотом тоже принимало меры. Оно пачками списывало на берег матросов, заподозренных в неблагонадежности. Да и, в конце концов, далеко не факт, что небольшое количество социал — демократов сумело бы поднять матросов в «час икс». Но.Разумеется, офицеры если не знали, то догадывались, что в матросских кубриках творится что‑то не то. Причем у флотских офицеров интересоваться политикой традиционно было не принято — то есть они совершенно не представляли, что вообще происходит. Люди откровенно нервничали. Именно этим и объясняется, что капитан Голиков отреагировал так, как он и отреагировал.

Итак, 13 мая броненосец и сопровождавшая его миноноска [63] Миноносец на более ранней стадии своего развития. № 267 прибыли для учебных стрельб к Тендровской косе, что примерно в 260 километрах от Севастополя и в 60 — от Одессы. В тот же день появилось и злополучное мясо. Оно было куплено в Одессе, куда за ним ходила миноноска, где находился ревизор [64] Ревизор — офицер, отвечавший за хозяйственные и финансовые дела корабля. Как правило на это муторное дело бросали молодого. Вот и на огромном броненосце ревизором был мичман (то есть лейтенант). с «Потемкина» мичман А. Н. Макаров с командой матросов.

А в городе творилось черт те что.

Как раз 13 июня там началась всеобщая стачка. Волновалась и армия. 13 июня 400 солдат гарнизона собрались на митинг, на котором постановили не стрелять в народ и вообще помочь рабочим, если те выйдут на улицу.

«Найти достаточное количество провизии в таких условиях оказалось нелегко. Матросы обошли весь город, но безрезультатно. Тогда они предложили мичману вернуться на Тендру и взять мясо из флотских холодильников. Однако ревизор приказал купить несвежее мясо в магазине Копылова. Его вполне устраивала цена, а плохому качеству он не придавал значения».

Сообщение о стачке добавило напряжения как среди матросов, так и среди офицерского состава. А на следующий лень случились уже описанные события.

Итак, восстание началось. Моряки бросились на батарейную палубу и разобрали винтовки.

«Но патронов не было. Несколько обойм, спрятанных заранее за иконой Николая Угодника, разобрали моментально. Тогда машинный ученик П. И. Глаголев взломал замок оружейного погреба, а подручный хозяина трюмных отсеков Я. Медведев вынес оттуда патроны».

Матросы довольно быстро овладели кораблем. В ходе восстания и сразу после него были убиты семь офицеров (из 27), в том числе — капитан и судовой врач. Последнему дорого обошлось его заключение о качестве мяса. Остальных арестовали. Потери среди матросов — четверо убитых (в том числе большевик Вакуленчук) и трое раненых.

До кучи восставшие пальнули пару раз из мелкокалиберной пушки по миноноске — восстание началось и там.Надо сказать, что восстание на «Потемкине» поддержали не все. Активно участвовали примерно 300 матросов, против были около 60 человек плюс 10 кондукторов. Последние являлись сверхсрочниками, «полуофицерами», их всё на службе устраивало. 400 человек не занимали вообще никакой позиции.

Матрос Л. И. Летучев, во время событий бывший «салагой», вспоминал:

«Восстание на броненосце "Потемкин" застало меня врасплох, и оно поразило меня как громом, и я не знал, что делать, к какой из сторон присоединиться… Я не был против восстания и не был "за", потому что не понимал и не разбирался в нем.

Я честно отбывал свой долг по службе, слушался новой власти, честно нес вахту в машинном отделении, ходил регулярно на митинги и собрания, слушал ораторов, меня интересовали горячие речи и призывы, но разобраться во всем этом я не мог… Окружающие меня старые матросы были поглощены революционными событиями, а такие, как я, новобранцы, сами ничего не понимали и нуждались в помощи и разъяснении».

В командиры броненосца восставшие против воли назначили штурмана, прапорщика Д. П. Алексеева. Фактически же всем заправляла комиссия из 25 человек во главе с А. Н. Матюшенко.

После чего встал вопрос: «А дальше‑то что»? Мнения были разные. Но с одной стороны, в Одессе бунтовали народные массы, с другой — кораблям требовались уголь, вода и продовольствие.

А в Одессе царил полный бардак. По сравнению с этими событиями забастовка 1903 года была мелкими беспорядками. На этот раз бастовали все кто мог. Полиция и казаки оказались бессильными, войска митинговали в своих казармах и совершенно не рвались наводить порядок. Рабочие разгуливали по улицам с красными флагами, причем на этот раз лозунги были политическими:«Долой самодержавие!».

Что касается руководства забастовкой, то с этим было вообще никак. Одесса и в 1903 году отличалась крайней пестротой политической палитры, а теперь стало еще веселее. К тому же местные жандармы, имея кое — какой опыт, ещё на ранней стадии развития событий подмели местное руководство РСДРП и социалистов — революционеров. Развитию забастовки это ничуть не помешало — но теперь никто не знал, что делать.

Вот в такое интересное время, 15 мая 1905 года, на одесском рейде стали броненосец «Потемкин» и миноноска № 267. Арестованных офицеров отправили на берег, а потом задумались: что теперь делать? Наиболее последовательные революционеры выступали за то, чтобы высадить в город десант. Но далеко не все матросы горели желанием активно участвовать в революции. «Пассивные» являлись, в большинстве, «салагами». Пока они оставались на корабле, то находились под влиянием старослужащих, но была опасность, что стоит им оказаться на берегу, как многие попросту разбегутся.

При виде броненосца народные массы стали стекаться в порт. Часть из них пришла по призыву экипажа «Потемкина» — грузить на корабль уголь, часть — помитинговать. Кто‑то стремился, пользуясь случаем, пограбить портовые склады — а ведь среди них были и винные. Так что началась нормальная классовая борьба — грабежи вскоре переросли в пожары.

Тем временем власти слегка пришли в себя и начали стягивать в Одессу войска из других мест. Солдаты окружили порт и открывали огонь, не особо разбираясь. В основном, пострадали те, кто пытался спастись от пожаров. По официальным данным администрации, в эти дни в городе от разных причин погибло 1260 человек. Рассеяв толпу, солдаты куда‑то оттянулись.