Ростислав Алиев - Штурм Брестской крепости

4.30. После подробного и тщательного обсуждения положения выдается новый приказ [1029]— Nr. 11/41. От дивизии требуется предотвращать влияние противника на танковую магистраль и продолжать изматывать его огнем артиллерии: «1) После сдачи наиболее измотанных частей враг предпринял ночью неоднократные попытки вырваться из окружения на восток и север [1030]. Вместе с тем стало ясно, что прежнее намерение дивизии занять всю цитадель 24.6 после огневого налета, без собственных потерь невыполнимо. В связи с этим отменяются до сих пор устно данные команды. 2) 24.6 45-я дивизия держит Западный (полностью) и Южный острова I.R.133, остальными частями продолжая окружать цитадель с востока. Необходимо проникнуть в ранее, например, еще не занятую часть Южного острова, используя все находящиеся в распоряжении полка боевые средства, и надежно предотвращать воздействие врага на танковую магистраль № 1. I.R.135 держит северный вал Северного острова в прежней полосе и предотвращает вражеское влияние на железнодорожную линию Тересполя. 3) Arko 27 и дальше изматывает противника медленным огнем на разрушение всех подчиненных ему частей по укреплению Центральной цитадели и южной части Северного острова [1031]. В скорой последовательности ведения огня нужно подготавливать время от времени особенно сильный огневой налет и частое использование динамика. I.R.133 и I.R.135 поддерживают этот огонь, используя все свое тяжелое оружие пехоты по неохваченным Arko.27 частям цитадели. 4) КП дивизии там же».

Между тем соседние дивизии теперь далеко от Бреста и так втянуты в бой, что 45 I.D. остается здесь в одиночестве. В подробных обсуждениях обстановки Шлипера с Вальтером Шротом выясняется, что овладение крепостью сейчас невозможно, если принимать во внимание приказ командующего, и что зачистка цитадели займет еще несколько дней.

Одновременно в штаб корпуса передается утреннее донесение дивизии [1032]: «1) Части противника, не уничтоженные и не взятые в плен в результате боевых действий 22 и 23.6, всю ночь с 23-го на 24 июня проявляли большую активность и предпринимали многократные попытки прорваться в восточном и северном направлениях.

2) Дивизия с помощью сильной нерегулярной артиллерийской деятельности (частично заградительным огнем артиллерии и тяжелых орудий) попытки прорыва подавила повсюду; противник сильно вымотан и прекратил свои активные действия.

3) Во исполнение вновь отчетливо озвученного командующим армией и начальником штаба приказа, пролить как можно меньше крови, планы по причине впечатления, производимого неприятелем, в соотв. с п. 1 изменились следующим образом:

Взятие центра крепости возможно только атакой, а не занятием после зачистки [1033], неприятель будет далее изматываться артиллерией и постоянно планомерно через громкоговоритель призываться к сдаче [1034]. Танковая магистраль и железная дорога будут защищены от неприятеля».

Этой ночью бодрствуют и тыловые службы — гужевые части подразделений снабжения также подводятся в район Тересполя и соответственно Лобачува, Лехуты и Корощина.

Оживленное движение по ночным дорогам — в соответствии с приказом о подтягивании по возможности тыловых учреждений, отделение боепитания и соответственно передовая база снабжения боеприпасами Гукебайна подтягиваются вперед, а излишние (пока) боеприпасы отвозятся на склад «Марта».

Кроме того, для повторно предусмотренного обстрела упорно обороняющейся цитадели необходим усиленный подвоз боеприпасов, для чего полностью использованы штатные моторизованные колонны.

Под утро произошло и другое немаловажное событие в истории обороны крепости — в казарму 33-го инженерного полка, воспользовавшись предутренним туманом и затишьем, перешли Зубачев и Виноградов, встретившись там с Фоминым. Обстоятельства перехода точно неизвестны — возможно, он произошел и раньше, но лишь после того, как Лерман взял столовую. Однако с большим основанием можно предполагать, что лишь после неудачного прорыва в 23.30 — 0.30 Фомин решил объединить защитников и разослал связных на участки обороны.

Виноградов и Зубачев прошли финскую войну, опыт Фомина скромнее — освободительный поход на Западную Украину. По званию и должности комиссар выше — но боевой комбат-3, прошедший Тронгсунд, а когда-то — водовороты Гражданской, Зубачев сейчас — наиболее спокойный и хладнокровный, может и самый подходящий командир для обороны.

Из многочисленных описаний их встречи наиболее достоверным кажется рассказ того, чье присутствие не вызывает сомнений — лейтенанта Виноградова: «Собрались в небольшой комнате с оконными проемами в сторону Мухавца. Мы все познакомились. Фомин потребовал, чтобы предъявили документы. Я был в полной форме с орденом Красной Звезды на груди. Внешний вид у нас был настолько необычным, что узнать даже знакомые лица затруднялись: воспаленные глаза, покрытое толстым слоем пыли и копоти обмундирование.

После короткого знакомства с нами и уточнения обстановки на участках комиссар Фомин доложил о том, что сложившиеся обстоятельства требуют немедленного, еще более организованного и оперативного руководства обороной, и поставил перед нами задачу: выяснить наличие боеприпасов и продовольствия, состояние раненых, кроме того, связаться с соседями по обороне, предложить им проделать то же самое… и прибыть к Фомину с докладом» [1035].

В это время на Западном, где темнота в прибрежных зарослях еще держится, вновь, уже третью ночь, бодрствует Лео Лозерт: «Ночью я снова не имел ни малейшего желания поспать, контролировал посты и принимал, так как все были смертельно усталые, продовольствие, принесенное около 2 ч.» [1036]Темнота развеивается — и рота Лерцера вновь отходит от восточного края острова, занимая позиции вдоль его западного берега, на месте старой переправы. Теперь, благодаря саперам, здесь действует паром.

Пулеметы наводятся на восток — скоро вновь заработает артиллерия, не исключена попытка прорыва.

За отходом Лерцера следили, укрытые ивняком, несколько человек, с опаленными порохом и покрытыми гарью лицами — это они, пограничники, накануне сорвали переправу к северу от Западного. Их гораздо меньше и один — вот он, в залитом кровью обмундировании, без сознания лежит на прибрежном песке — лейтенант Кижеватов. Смертельно раненный, он не выживет — это его последние минуты, но пограничники все-таки решили тащить командира до подвала.

«Они ушли?» — «Ушли…» Выждав еще пару минут, вдоль берега, на дамбу… и вот он — темные входы подвала 333 сп, в предутренних сумерках, выглядят зловеще. Как в склеп, входят пограничники, внося начальника 9-й заставы.

По их лицам видно — ничего хорошего. Впрочем, докладывать уже некому. Подвал полон ранеными, контуженными вчерашним снарядом «Карла» — сегодня будет хуже, в этом никто не сомневается.