Ростислав Алиев - Штурм Брестской крепости

Впрочем, до понедельника еще есть время — и бойцы Осауленко, среди них и недавно призванные (с Украины и из Самарканда), один за другим уходят на танцплощадку. Там — основное место встреч с брестскими девчатами: польки, еврейки и белоруски танцуют с украинцами и узбеками, сибиряками и грузинами. Танцует СССР — и прощаясь, они не испытывают грусти — завтра вновь фокстроты, на этом же месте: и еврейки и грузины не сомневаются, что встретятся вновь. Разве что в увольнение не отпустят…

…«Счастье мое», — ворковал голос из патефона. Скрипели ремни, и шелестел шелк, но у одного из танцующих, второго номера на «Максиме» одного из дотов 1-й роты 18 ОПАБ, Решетило, молодого бойца, чуть не упало настроение. Все испортила его подружка — «плохо тебе завтра будет, боец… Война начнется». Какая война? [484]

Темнеет.

С наступлением темноты первая волна атакующих подразделений, стараясь соблюдать максимальную бесшумность, занимает исходные рубежи, частично примыкающие непосредственно к Бугу. Оживленное движение началось спокойно и при самой строгой дисциплине [485]…

«21 ч. вышли для занятия позиций к Бугу. Вся рота станковых пулеметов, задействовано и тяжелое оружие 133-го (резервного) полка. Все тащили массу ящиков боеприпасов и страшно вспотели» [486].

Выходят на позиции и громады «Карлов». «Совершенно темной ночью я видел выезд на тщательно охраняемую позицию чудо-орудия „Тор [487]“. Когда я хотел осмотреть это высокое чудовище, меня, несмотря на то что я фельдфебель, остановил рядовой солдат, направивший винтовку» [488].

К Бугу идет и I.R.135 — первая волна III батальона капитана Праксы. С ними и военный корреспондент Герд Хабеданк: «Командир батальона инструктирует нас. Легко, очень тихо мы подкрадываемся вплотную к Бугу. Чтобы гвозди в сапогах не издавали никакого стука, на шоссе насыпан песок. Безмолвными рядами по обочине выдвигаются сформированные штурмовые группы. На светлом северном небе выделяются переносимые надувные лодки. Бесшумно приближается чудище: вручную перетаскиваемая тяжелая зенитная пушка.

Штаб батальона находится в надежном каземате старой крепости. Однако в бункере по ту сторону Буга, с которого начнется наш уничтожающий огонь, на удалении всего лишь 100 м сидит советско-русский. Что ему видно, неизвестно, здесь же отчетливо слышно, как они говорят, вдалеке звучит радио.

Теперь мы знаем дорогу. Мы возвращаемся. На качающихся мостках идем над заросшими наполовину камышом рвами крепости. Призрачно светлеющие контуры ныряют в заросли ивняка: приведение в готовность заканчивается. Всюду бьются соловьи, жерлянка кричит в камыше, все остальное скрыто полной тишиной» [489].

Время выхода в исходные районы — от наступления темноты до 00.00 ч. (приказанный срок окончания сосредоточения на исходных рубежах) наполнено неизвестностью, столкнется ли русская кампания с активной обороной или нет.

Возможный заградительный огонь русских до 00.00 ч. обрушился бы на главные силы подразделений, находящиеся без всякого прикрытия, и вызвал бы досрочное зажигание реактивных установок, а также уничтожил бы подразделения вместе с приготовленным переправочным имуществом. После 00.00 ч. (согласно приказу) активные действия русских вызвали бы немецкое нападение. Вследствие того что этой ночью окопные работы и прочая деятельность не отличаются от обычных, удается не вызвать никакого подозрения у русских [490].

«Сохранение тайны на немецкой стороне, проведенное образцовым способом, предотвратило досрочное вмешательство врага» [491], — указал Iс (обер-лейтенант барон фон Рюлинг).

Последние до начала нападения часы разведотдела заполнены работой над документами о России, особо тщательной оценкой поступивших накануне результатов наблюдения, не содержавших никаких существенных изменений на вражеской стороне. Тем не менее ночь шла в страшном напряжении — ибо вплоть до начала нападения русский, узнав о немецкой подготовке, мог опередить его своим собственным.

Вечером дивизии вновь дал о себе знать офицер полка специального назначения «Бранденбург», который со своим взводом был в русской униформе: «Наши взводы должны захватить мосты и осуществить остальные подготовительные мероприятия. Он стоит наготове до 3.00 часов в полосе 130-го пехотного полка» [492], — сообщает неизвестный. Дивизия справится сама…

21.50. «Сорок пятая» сообщает в штаб XII А.К: «В предвечерний час по Бугу проехала русская моторная лодка. В ней — 1 офицер и 6 рядовых. Выход в исходное положение проходит планомерно».

22.0. Танцы в парке в самом разгаре. Но часть публики уже расходится — кто-то, как Смагин, пошел провожать своих девушек, и по притихшим улицам, цокая каблуками и скрипя ремнями, двинулись пары. Кто-то — возвращается в крепость, надеясь выспаться перед завтрашним выходом на полигон. Махнач не торопится — сейчас, когда сгущается темнота, в парке становится особенно романтично.

…Медсестра Прасковья Ткачева вернулась поздно. Ей, возможно, после фокстротов в парке «1 Мая» режет слух какая-то необычная тишина в крепости.

…Капитан Иван Николаевич Зубачев, помощник командира 44 сп майора Гаврилова по снабжению, в тот день вернулся домой, в один из корпусов ДНС, как всегда уже затемно.

— Шура, накрывай на стол, посидим сегодня, — сказал он жене, доставая графин с пивом.

Пили и вспоминали — юность, родных и близких.

Сыновья, подростки Юра и Толя, припозднившись, пришли из кино. Капитан Зубачев, обняв их, попросил не обижать мать, «если что-нибудь случится».

Уснули поздно.

…Полковой комиссар Ефим Моисеевич Фомин, заместитель командира 84 сп по политчасти, плотный, свежевыбритый, румяный, проводил с бойцами полка короткую беседу перед просмотром фильма «4-й перископ». Сеанс проходил в клубе 84 сп — бывшей гарнизонной церкви Святого Николая: портреты Ленина, Сталина и Тимошенко на стенах, будка киномеханика на хорах.

Вечер был тихий, и было слышно, как в разных частях Цитадели такие же кинобудки уже начали показ «Чкалова», «Цирка», «Руслана и Людмилы», документальных — «Ветер с востока» [493], «Военная присяга» [494]. Кое-кому из зрителей почему-то не по себе — а остальные взрывами смеха реагируют на мечущихся по белым простыням экранов белозубых киногероев.

…Ниже среднего роста, еще полностью не стемнело — звезды комиссара ярко видны на рукавах гимнастерки, Фомин рассказывает бойцам о содержании фильма, разоблачающего подлые происки врагов социалистической Родины. Акустика в бывшем храме особенно хороша.

Беседа закончена — постояв среди бойцов у клуба, простившись, Ефим Фомин уходит — ему на вокзал, а там — до Даугавпилса. Где, на прежнем месте службы, осталась его семья — сейчас Фомин хочет, забрав их оттуда, перевезти сюда, в Брест.