Рой Медведев - О Сталине и сталинизме

Нет никакого сомнения в том, что именно по совету Сталина несколько научных работников в Грузии срочно начали разыскивать в архивах материалы о раннем периоде его революционной деятельности. Одновременно фальсифицировалась вся история социал-демократической и большевистской организаций в Закавказье, принижалась роль многих крупных марксистов и большевиков и преувеличивалась роль Сталина. На основании этой работы, которая велась сначала втайне даже от Тбилисского филиала ИМЭЛа, был составлен обширный доклад, который, несомненно, просмотрел сам Сталин. 21–22 июля 1935 года этот доклад был зачитан на собрании Тбилисского партийного актива Л. Берией, а потом опубликован под его фамилией в «Правде» и в закавказских газетах, а вскоре вышел отдельной книгой. Уже первое издание книги Берии «К вопросу об истории большевистских организаций в Закавказье» вызвало протест ряда историков и известных большевиков — А. Енукидзе, Филиппа Махарадзе, М. Орахелашвили. Они хорошо помнили те события, о которых говорилось в книге. После того как волна террора уничтожила большинство виднейших деятелей закавказского революционного движения, Берия выпустил второе издание этой книги, где Сталин предстал уже не только главным, но и почти единственным действующим лицом.

На Пленуме ЦК в 1937 году Г. Каминский выдвинул ряд серьезных обвинений против Берии, говорил и о его весьма темных связях с мусаватистами, но даже это не помешало стремительной карьере: именно в руки Берии Сталин передал руководство карательными органами страны.

Надо отметить, что в 1938–1939 годах в широких кругах партии Берию знали мало. Поэтому замену Ежова многие восприняли с надеждой. И действительно, в первое время после назначения Берии массовые репрессии были приостановлены, сотни тысяч новых дел и доносов отложены в сторону. Продолжала работать комиссия по проверке деятельности НКВД — теперь во главе с А. А. Андреевым, активным участником репрессий 1937–1938 годов. По-видимому, это обстоятельство было для Сталина основным при назначении нового руководителя комиссии.

На XVIII съезде партии немало говорилось о реабилитации невинно репрессированных (особые надежды возбудило выступление А. А. Жданова), но в действительности из каждой сотни осужденных освобождали не более двух. Реабилитация, впрочем, и не могла быть массовой, ибо сотни тысяч людей были уже расстреляны, и их оправдание означало бы признание Сталиным своих преступлений.

В первую очередь «разгрузили» некоторые тюрьмы в Москве и других городах. Освободили тех арестованных, по делам которых еще не закончилось предварительное следствие. В Москве, например, был реабилитирован партийный работник Л. М. Портнов, на свидетельства которого мне уже приходилось ссылаться. Был освобожден австрийский физик, коммунист А. Вайсберг-Цыбульский, арест которого вызвал беспокойство западных ученых.

В конце 1939 и начале 1940 года был реабилитирован ряд командиров Красной Армии, так как во время советско-финской войны выявились нехватка командных кадров, их некомпетентность. Среди реабилитированных было немало тех, кто потом прославился в Отечественной войне, — будущие маршалы Ц. К. Рокоссовский, К. А. Мерецков и С. И. Богданов, будущий генерал армии А. В. Горбатов, будущий вице-адмирал Г. Н. Холостяков, будущий комиссар украинских партизан С. В. Руднев, герой ленинградской обороны Н. Ю. Озерянский и другие. Был возвращен в партию и армию Л. Г. Петровский, младший сын Г. И. Петровского. Командуя корпусом, он погиб в августе 1941 года. Однако большинство таких же способных командиров остались в лагерях, а многие к началу 1940 года были расстреляны или умерли от голода и непосильного труда.

Реабилитировали и небольшую часть ученых и конструкторов. Перед войной были освобождены физики А. Берг и Л. Ландау. В начале войны получили свободу А. Туполев, В. Петляков, В. Мясищев, Н. Поликарпов и другие конструкторы и инженеры. Напуганный опасностью эпидемий, Сталин разрешил освободить микробиологов Л. А. Зильбера и П. Ф. Здродовского — одного из лучших в стране специалистов по борьбе с эпидемиями.

При реабилитации, по свидетельству А. В. Горбатова, каждый должен был подписать обязательство не предавать огласке увиденное в тюрьмах и лагерях. Все же некоторые из реабилитированных, рискуя снова оказаться в тюрьме, обращались с пространными письмами к Сталину и в ЦК ВКП(б). Мне рассказывали, что в Киеве реабилитированный командир Красной Армии, встретив на улице следователя, который подвергал пыткам подследственных, тут же застрелил его. Бывший ответственный работник Наркомлеса Альбрехт, немец по национальности, был арестован в 1937 и освобожден в 1939 году. Когда в августе 1939 года в Советский Союз приехал Риббентроп, Альбрехт, вбежав в немецкое посольство, попросил политического убежища. Сталин разрешил Риббентропу увезти Альбрехта в Германию. Там он написал две книги — «Бутырская тюрьма. Камера 99» и «Революция, которую предали». По свидетельству Л. 3. Копелева, во время войны служившего в подразделениях контрпропаганды, эти книги были в каждой роте вермахта.

Частичные реабилитации, начавшиеся в 1939 году, были лишь отвлекающим маневром. Сталин рассчитывал, что это несколько успокоит общественное мнение, а также объяснит исчезновение Ежова. Кроме того, небольшое количество реабилитаций должно было подчеркнуть правильность и обоснованность массовых репрессий.

В 1939–1941 годах репрессии в среде партийных и советских работников, военных и деятелей культуры продолжались, но уже не принимали таких масштабов, как в 1937–1938 годах. Встав на путь беззаконий и террора, Сталин не мог ни остановиться, ни сойти с этого пути до конца своей жизни.

После смещения Ежова исполнение вынесенных ранее смертных приговоров временно прекратилось. В переполненных камерах смертников забрезжила надежда. Однако вскоре расстрелы в подвалах тюрем НКВД возобновились. Не стали пересматривать даже дела обвиненных в подготовке «террористических актов» против самого Ежова, а также против Блюхера, Постышева, Эйхе, Косиора, то есть тех, кто был, в свою очередь, объявлен «врагом народа».

Именно в 1939–1940 годах арестовали А. В. Косарева, Н. И. Вавилова, Г. К. Карпеченко, И. Э, Бабеля, В. Э. Мейерхольда, В. Чопича. В 1941 году был арестован поэт и драматург Даниил Хармс (Ювачев), вскоре умерший от голода в ленинградской тюрьме.

Погиб в это время старый большевик, активный участник гражданской войны и видный в прошлом работник ОГПУ М. С. Кедров, который в 1939 году был уже на пенсии. Один из его сыновей, Игорь, следователь в центральном аппарате НКВД, отличался особой жестокостью. Он участвовал в подготовке «открытых» процессов как при Ягоде, так и при Ежове. Однако, когда после смещения Ежова начался разгром центрального аппарата НКВД, отец и сын Кедровы направили Сталину несколько писем, разоблачающих Берию. Ответом на эти письма был арест и расстрел Игоря Кедрова. В апреле 1939 года арестовали и М. С. Кедрова, но Военная коллегия Верховного Суда полностью его оправдала. Берия, однако, не разрешил освободить Кедрова, и в октябре 1941 года его расстреляли. Новый приговор был оформлен задним числом — после расстрела.