Владимир Суходеев - «За Сталина!» Стратег Великой Победы

Сталин сказал:

— Ну, как хотите, это дело ваше, если хотите богословские курсы — начинайте с них, но правительство не будет иметь возражений и против открытия семинарий и академии.

На вопрос об организации издания журнала Московской патриархии Сталин ответил:

— Журнал можно и следует выпускать.

Был затронут вопрос об открытии церквей в ряде епархий, о предоставлении права епархиальным архиереям входить в переговоры с гражданской властью по вопросу открытия церквей.

Сталин ответил:

— По этому вопросу никаких препятствий со стороны правительства не будет.

Митрополит Алексий попросил об освобождении некоторых архиереев, находящихся в ссылке, в лагерях, в тюрьмах. Сталин ответил:

— Представьте такой список, мы его рассмотрим.

Архиереям было обеспечено право распоряжаться церковными денежными средствами.

— Не надо, — заметил Сталин, — препятствовать организации свечных заводов.

А на недоумение митрополитов ответил:

— Если нужно сейчас или нужно будет в дальнейшем, государство может отпустить соответствующие субсидии церковному центру.

И митрополиты уж никак не ожидали, что глава правительства поинтересуется их бытом.

— На рынке, — говорил он, — продукты покупать вам неудобно и дорого, и сейчас на рынок продуктов колхозники выбрасывают мало. Поэтому государство может обеспечить вас продуктами по государственным ценам. Кроме того, мы завтра-послезавтра предоставим в ваше распоряжение две-три легковые автомашины с горючим.

«Русская церковь, — подчеркнул в этой беседе Сталин, — может рассчитывать на всестороннюю поддержку правительства во всех вопросах, связанных с ее организационным укреплением и развитием внутри СССР» (цит. по: [94, с. 137]).

Сергий попросил разрешение занять бывший Игуменский корпус Новодевичьего монастыря… «Там сыро и холодно, здание XVI века постройки, — сказал Сталин. — Вам завтра правительство предоставит благоустроенное и подготовленное помещение — трехэтажный особняк в Чистом переулке, который раньше занимал бывший немецкий посол Шуленбург. Имущество, мебель, здание — советские, сейчас покажем план здания».

Подводя итог встрече, Сталин произнес: «Если нет вопросов, то, может быть, будут потом. Правительство предполагает образовать специальный государственный аппарат — Совет по делам Русской православной церкви. Карпов во главе. Как смотрите на это?» И, расставаясь с иерархами, обратился к Сергию: «Ваше высокопреосвященство, это все, что я пока могу для вас сделать».

Первая краткая встреча Сталина с митрополитом Сергием состоялась уже в июле 1941 года. Обсуждался вопрос об участии Церкви в Отечественной войне. На завершающем этапе войны, 10 апреля 1945 года, Сталин принял патриарха Московского и всея Руси Алексия (в миру Симанский С. В.), избранного после кончины в 1944 году патриарха Сергия. На встрече были обсуждены вопросы патриотической деятельности Церкви в мирных условиях, а также расширения духовного образования и церковно-издательского дела.

И Сергий, и Алексий называли И. В. Сталина «богоизбранным вождем». Этого же мнения придерживался и крупный ученый — медик и богослов архиепископ Лука — В. Ф. Войно-Ясенецкий, сидевший в тюрьме до войны. «Сталин, — говорил он, — сохранил Россию, показал, что она значит для мира. Поэтому я как православный христианин и русский патриот низко кланяюсь Сталину».

Во время Отечественной войны было создано Управление мусульман Северного Кавказа к уже существующим — Центральному духовному управлению мусульман России, основанному по указу императрицы Екатерины II в 1769 году, Духовному управлению мусульман Средней Азии и Казахстана с центром в Ташкенте, Духовному управлению мусульман Закавказья с центром в Баку. Духовное управление мусульман России (ДУМЕС) объявило священную войну — джихад германскому фашизму. Они собирали пожертвования на покупку танков, самолетов. Получали благодарственные телеграммы от Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина. Мусульмане принимали самое непосредственное участие в отражении фашистской агрессии.

Служители всех конфессий разделили судьбу своего народа в нелегкую годину войны. Исполняя свой патриотический долг они совершали служение Отечеству как в традиционных, разрешенных церковью, так и в диктуемых военным временем формах.

Все это привело к изменению взаимоотношений государства и церкви. Произошел отказ от грубой антицерковной кампании. Церковь, забыв прошлые обиды и гонения, поддержала Советское государство, призывала народ сплотиться вокруг державного вождя И. В. Сталина. Митрополит Вениамин (Федченков) писал в 1945 году:

«После недоразумений сотрудничество Церкви и Советского Союза не случайно, а искренно… Религиозный дух Церкви независимо от политического строя пойдет вслед и параллельно с социализмом…» (цит. по: [177]).

Ответственные за судьбу народа и страны, государство и церковь стали опираться на богатейшую русскую духовную традицию.

Иные недобросовестные авторы пишут теперь об «уступках» церкви, об «отступничестве» Сталина от социалистических принципов, марксистско-ленинского учения и т. д. На самом деле эта мера Советского правительства, Сталина была продиктована стремлением объединить весь советский народ, без деления на верующих и неверующих, атеистов. Это отражало морально-политическое единство советского общества и служило делу мобилизации всех сил народа на окончательный разгром фашистской Германии.

Заслуживает внимания объективное суждение известного общественного деятеля и публициста Ю. П. Белова, высказанное в статье «Сим победиши (о единстве социализма и патриотизма)»: «Сталин отлично понимал, что воинствующий атеизм есть дань революционному романтизму, доведенному, может быть, и умышленно, Троцкими и Бухариными до абсурда — до отказа русскому человеку иметь национальное сознание. Это сознание (и самосознание) формировалось под более чем тысячелетним влиянием христианской (православной) религии. Уважение к русскому народу обязывало отказаться от воинствующего атеизма. И в этом не было проявления великодержавного шовинизма, а была правда истории. Сталин, как никто, понимал великое историческое предназначение и тяжелую миссию русского человека. Он хорошо знал отечественную историю и разделял мысль Достоевского, что ко всемирному, всечеловеческому объединению народов сердце русское может быть более других предназначено…»

Мудрое прозрение русского писателя справедливо. Великая Отечественная война доказала это. В ней русский народ был ведущей объединяющей силой.

«Задолго до начала войны произошло соединение классового сознания русских (стремление к социализму как социальной справедливости и к ее идеалу — коммунизму) с их патриотическим сознанием. Особенность последнего — интернационализм. Россия — явление интернациональное. Историческая роль в названном соединении принадлежит Сталину. Единство социализма и патриотизма никогда не было столь наглядным и впечатляющим, как в сталинскую эпоху. Ее драмы и трагедии, от коих нельзя уходить, уважаемый читатель, еще ждут своего исследования. Но одно бесспорно: Великая Победа никогда не пришла бы на нашу землю, если бы русский вопрос не стал гвоздем национальной политики в СССР, если бы советский патриотизм не зиждился на фундаменте русского патриотизма» [176].