Михаил Брук - Четвёртый ингредиент

И действительно, тот, кто входил, немедленно узнавал: Эйфелева башня стоит ... на земле. Полагаете неумелый рекламный трюк? Отнюдь. Посетитель, оказавшийся в шатре, неожиданно знакомился с коллекцией российских почв. Горожанам и в голову не могло прийти, что глина и песок могут быть таким разнообразными. Хотя, сами понимаете, ящики с кусками грунта – не самое захватывающее зрелище, и вряд ли способны надолго приковать к себе внимание праздной публики, если бы…. Если бы, не огромная, во всю стену многоцветная карта плодородного слоя Северного Полушария.

Зрители, жившие бок обок с Шенбергом, Модильяни, Сезаном, Моне, обладали более живым воображение, нежели наши современник, измеряющий величие любого творения в долларах и евро.

Потому и восторг французского ученого, Эмиля Маржери, забредшего в русский шатер, вполне понятен. «Я близко знаком с геологией, - воскликнул он, глядя на гигантскую панораму, - и знаю, каких трудов стоит подобное творение. Одному человеку такое не под силу. Но, как мне объяснили, единственный ее автор и исполнитель Василий Докучаев. Он титан! Он совершил поступок, сделавший бы честь самому Гераклу!»

Удивление Маджери только усилилось бы, знай он, что «титану» не довелось побывать ни в Америке, ни в Африке, ни в Азии. А карта плод его проницательного ума, дедукции и удивительного «природного зрения».

Даже в двадцать первом веке, когда, благодаря снимкам из космоса, континенты изучены несравненно лучше, чем сто с лишнем лет назад, и практически на каждого представителя «четвертого царства» заведено подробнейшее «досье», содержащее все их приметы и свойства, ЗАКОН (ПРИНЦИП) ЗОНАЛЬНОСТИ ПОЧВ Докучаева остался неизменным.

Бедность не любят. О ней почти не говорят. Молчаливо признавая НАИХУДШИМ ИЗ ПОРОКОВ. Как же иначе? Все наши несчастья от недостатка еды, денег, здравого смысла. А недостаток чего бы то ни было и есть ПОРОК, как бы обидно это не звучало. Одно УТЕШЕНИЕ - отсутствие средств восполнимо. Одна БЕДА - ущербные, отжившие свой век, понятия порой неистребимы.

Случилось так, что именно в России начала двадцатого столетия БЕДНОСТЬ прочно обосновалась в крестьянской общине. «Состояние умов» в деревнях не позволяла человеку оторваться от сельского мира, коллектива, свято хранившего круговую поруку, земельный передел, идеи сомнительного равенства в нищете.

Народники и марксисты видели в них ростки будущего общества. Империя - упрямого, несговорчивого противника, жившего по своим законам. Врага, ослабляющего государство изнутри.

«Буревестники революции» переоценили способности «союзников», не желавших, да и просто не способных двигаться вперед, к «Светлому Будущему». Людей, обремененных ЗЕМЛЕЙ, свято чтивших первобытное РАВЕНСТВО. Придя к власти, фанатичные правители во имя торжества безумных идей объявили вендетту землепашцу и восторжествовали в миру, переставшим быть крестьянским. Но об этом чуть позже...

Первые же попытки разрушить сельскую «коммунистическую ячейку» предпринял Петр Аркадьевич Столыпин. Справедливо рассудив, что три четверти российских поданных, лишившись крепостной опеки, остались рабами. Рабами сельского схода, рабами своеобразно понятой социальной справедливости. Людьми, трудившимися на земельных наделах, сохранять, улучшать, беспокоиться о которых не имело смысла, раз они перейдут к соседу. Забота о дне сегодняшнем, отсутствие цели и есть признаки РАБСТВА.

Потому-то аграрная реформа и началась с призыва «УНИЧТОЖИТЬ ОБЩИНУ». Какие бы резоны не приводились в оправдание, на практике сие означало: «ОТОБРАТЬ И РАЗДЕЛИТЬ» земли. Поставить ЛИЧНУЮ ВЫГОДУ над ОБЩИМИ ИНТЕРЕСАМИ. Интересами, ставшими мировоззрением. Интересами, укоренявшимися тысячелетиями.

Ум, честь и совесть нового курса, помимо Петра Аркадиевича представляли: датчанин А.А.Кофорд, не знавший русского языка, и юрист А.В. Кривошеин, понимавший в сельском хозяйстве не более чем его коллега в славянской письменности.

Воли хватало с избытком. Но результаты оказались плачевными. Общины не поддались. В северных губерниях на посулы не клюнул никто. В самых обнищавших центральных волостях всего пять процентов.

Тогда решили поступить иначе. Вырвать крестьянина из объятий древних традиций, пообещав ему новые наделы на востоке страны…

В 1906 году власти, которым не давал покоя опыт Североамериканских Штатов Америки, додумались предложить беднякам пустующие земли Туркестана и Сибири. Безумие проекта состояло в том, что эти территории были практически не исследованы. Об их почвах знали понаслышке.

«Желавших отправиться за тысячи километров набралось немного,- писали Петербургские ведомости. – Но 275 200 душ мужского пола, хоть и малая толика российских селян, но собравшись вместе, они обрели мощь библейского Потопа, обрушившегося на азиатские владения империи. Шли не за золотом или алмазами. Шли за землей. Многие из них гибли в пути. Но и те, кому посчастливилось добраться до «краев обетованных» часто оказывались у разбитого корыта.

Черная, маслянистая земля, так напоминавшая европейские черноземы, на следующий же год покрывалась белой солевой коркой, разрушавшей стены глинобитных домов и лишавшей поля плодородия».

Людей направляли в далекие края, полагаясь лишь на устаревшие карты и случайные описания. Государственные службы, как часто случается, оказались неповоротливыми. Они не поспевали за спросом, а потому положились на русское «АВОСЬ». И крестьяне стали занимать первые приглянувшиеся участки.

Засухи, соли, межевые споры – вот малая толика проблем, терзавших жертв «почвенной лихорадки». Отчаявшись решить их, «Переселенческое управление» отправило делегацию в «Вольное экономическое общество», где работала «Почвенная комиссия» во главе с Павлом Владимировичем Отоцким.