Константин Горшенин - Нюрнбергский процесс, сборник материалов

Гаулейтеры самостоятельно не могли выполнять такие приказы. Их подчиненные должны были сыграть свою роль. Вы припомните инструкции от 30 апреля 1942 г., изданные креслейтером в Петау всем ортсгруппенлейтерам об уничтожении всех славянских надписей на всех церковных и сельских усадьбах.

Мы знаем, что среди вопросов, обсуждавшихся на совещаниях аппарата гаулейтеров в Марбурге, были вопросы о перевозе в Сербию двух тысяч, о помещении в концентрационные лагери сотен людей и о расстреле заложников. В июне 1942 года, когда темой обсуждения была эвакуация тюрьмы Циллии, собравшимся заявили, что заключенные должны быть переведены из этой тюрьмы или расстреляны для того, чтобы освободить необходимое пространство для операции большого масштаба. 13 июля половина из 800 арестованных должна была быть обезврежена посредством перевода их в концентрационные лагери или расстрела. О таком же случае, на этот раз связанном с убийством священника, упоминается в мартовском протоколе.

Политические руководители в Польше также принимали участие в жестоком обращении с местным населением. В письме, посланном имперским управлением безопасности в ноябре 1942 года, всем начальникам отделов СД, сообщалось о явно преступном соглашении между Гиммлером и Тираком, согласно которому поляки, восточные народы, евреи и цыгане лишались права на слушание их дел в суде (США-346). Этот приказ основывался на бесстыдном утверждении, что эти народы являются представителями низшей расы на территории Германии. Особенно интересно в этом соглашении, что во всех случаях необходимо было безусловно информировать об этом гаулейтера. Зачем нужно было информировать его об этом, если не за тем, что могла возникнуть потребность в его помощи и содействии?

Я перехожу к рассмотрению доказательств, относящихся к рабскому труду, которые, быть может, яснее всех других имеющихся у нас доказательств по поводу отдельных преступлений, показывают, как серьезно все группы корпуса политических руководителей были замешаны в использовании рабского труда. Все свидетели, вызванные защитой, отрицают тот факт, что им было известно о плохом обращение с иностранными рабочими или что они лично плохо обращались с ними. Из чего стоят эти показания в свете представленных суду доказательств? Обращение, которому подвергались польские сельскохозяйственные рабочие, заботу о которых должны были осуществлять в особенности бауернфюреры, состоявшие в штабе гау-, крейс- и ортсгруппенлейтеров, явствует из инструкций, изданных для крейсбауерншафтен в Карлсруэ в марте 1941 года. Эти инструкции были изданы в результате переговоров между государственной ассоциацией крестьян в Бадене и высшим руководителем СС и полиции в Штуттгарте и были встречены с «большим удовлетворением». Польский рабочий не имел более никакого права жаловаться. Ему запрещалось пользоваться транспортом, посещать увеселительные места и церковные службы. Ему запрещалось менять место работы, его рабочий день не был нормирован. Я цитирую:

«Каждый наниматель имеет право применять телесные наказания в отношении рабочих польской национальности... В каждом подобном случае наниматель может не давать никакого отчета в своих действиях официальным организациям. Сельскохозяйственные рабочие польской национальности должны, если возможно, быть расселены вне селения, не в домах, а в конюшнях и т.д. При этом угрызения совести не должны влиять на проведение подобных действий» (ЕС-68, США-205).

Возможно ли в действительности, чтобы подобные инструкции издавались только в Карлсруэ и нигде более? Возможно ли, чтобы в то время, как с поляками в Бадене обращались, как с животными, в соседнем гау их принимали в число членов семьи? Об этом говорил в своих показаниях свидетель Мор, вызванный на заседание комитета в качестве представителя бауернфюреров. Я цитирую: «...Фактически во всех случаях, как я полагаю, за очень небольшим исключением, иностранного рабочего принимали, как родного, в семью крестьянина. Он питался вместе со всеми членами семьи и бывал повсюду вместе с этой крестьянской семьей».

В промышленных районах ответственность за заботу об иностранных рабочих несли политические руководители германского трудового фронта. Заукель в марте 1942 г. издал следующий приказ: «Обеспечение питанием промышленных рабочих, находящихся в поездках в пределах .империи, является обязанностью управления германского трудового фронта. Иностранные рабочие, работающие в Германии, подлежат ведению германского трудового фронта в том случае, если они не работают в сельском хозяйстве. Все лагери иностранных рабочих, используемых не в сельском хозяйстве, независимо от того, кто снабжает и содержит эти лагери, подлежат ведению германского трудового фронта. В германских областях гаулейтеры получают право инспектировать и контролировать выполнение этих приказов» (ПС-3044, США-206).

Нет необходимости напоминать вам об ужасных условиях, в которых влачили жалкое существование рабочие Эссена. И вновь я задаю тот же самый вопрос: возможно ли, чтобы гаулейтеры, крейслейтеры, ортсгруппенлейтеры, целлен- и блоклейтеры и политические руководители германского трудового фронта в Эссене не знали об этих условиях, когда бараки, в которых рабочие жили, и карцеры, в которых они находились в заключении и подвергались пыткам, расположены, как показывают фотографии, рядом с литейными цехами заводов Круппа, причем железнодорожная заводская ветка проходит в нескольких футах от их дверей, а заводские подъемные краны поднимаются чуть ли не над их крышами.

Заявляют, что даже если действительно подобные условия и существовали в Эссене, то они были исключением и объяснялись только хаосом, вызванным бомбардировками авиации союзников. Но это не так. Еще до того, как начались бомбардировки Эссена, директор паровозостроительных заводов Круппа жаловался на то, что «люди приходили утром на работу без хлеба и инструментов. Во время перерывов военнопленные прокрадывались к немецким рабочим и просили кусок хлеба, жалуясь на голод» (Д-361, США-893).

Он направился в кухни, чтобы попытаться добыть для них еды [72] Этот и последующие четыре абзаца отсутствуют данном издании, и взяты из восьмитомника 1997 г., т.7. ― Изд. эл. версии. :

«Так как несколько русских уже потеряли сознание, я позвонил по телефону фрейлейн Блок и попросил увеличить пищевое довольствие, так как выдача специального пайка прекращалась начиная со второго дня после прибытия. Поскольку я в ходе телефонных разговоров ничего не добился, я вновь посетил фрейлейн Блок лично. Фрейлейн Блок в весьма резкой манере отказалась выдать какой-либо специальный паек».