Константин Горшенин - Нюрнбергский процесс, сборник материалов

С другой стороны, защита изыскивает причину, чтобы оправдать организации, опираясь на тот факт, что члены гестапо, СС или СД, совершавшие преступные акты, действовали не от имени организации, а как бы временно выделялись из них на этот период.

Не является ли это, напротив, доказательством того, что в общей организации национал-социалистской системы эти группировки играли роль резервуаров подготовительных курсов, откуда фюреры черпали для установления своего господства исполнителей, прекрасно подготовленных для выполнения преступных задач, которые пм были доверены.

А тот факт, что Гитлер часто жаловал своих сообщников званием почетных членов одной из своих организаций, не является ли это также доказательством того, какое значение он придавал принадлежности к какой-либо из этих группировок, как выражение преданности режиму?

Таким образом, можно придти к заключению, что вне зависимости от того, с какой точки зрения рассматривать первый аргумент защиты, он не может быть принят.

Защита заявляет в качестве второго аргумента, что организации были независимы и деятельность каждой из них была не известна другим организациям. Одни находились в зависимости от государства, другие — от партии, а государство и партия осуществляют свою деятельность в различных областях. Даже в самих организациях существовали непроницаемые перегородки между различными отделами, из которых состояли эти организации, эти отделы действовали совершенно самостоятельно. Рискуя принести в жертву те отделы, которые более всех остальных себя скомпрометировали, защитники пытаются изо всех сил снять ответственность с возможно большего числа групп, которые якобы действовали обособленно.

Но в связи с тем, что нам известно об общей организации учреждений империи, этот аргумент противоречит фактам.

(Определяя личную ответственность подсудимых, господин Дюбост [89] Дюбост — заместитель Главного обвинителя от Франции. — Составители. показал, что не может даже быть подвергнут сомнению вопрос о том, что различные фашистские учреждения и организации взаимно были связаны друг с другом.)

...Гитлер был одновременно главой государства, армии и партии.

Гиммлер, глава эсэсовцев, которые зависели от партии, был одновременно главой полиции, подчинявшейся государству.

Гаулейтеры, партийные чиновники являлись в большинстве случаев представителями государства, будучи правителями империи или высшими руководителями Пруссии.

Начальник партийной канцелярии принимал участие в разработке важных законов и в назначении на посты высших чиновников государства.

Закон от 7 апреля 1933 г. позволил произвести чистку среди государственных чиновников, которые были заподозрены в недостаточной преданности партии. Нам известно, сколь зверской была такая же чистка, проводившаяся в верховном командовании.

Итак, фактически и на бумаге существовала неразрывная связь между государством, партией и армией, и их общая деятельность не позволяет определить, какая доля ответственности ложится на каждый институт.

Нужно ли еще приводить подобные примеры? Их было приведено множество, и мы не хотим злоупотреблять вниманием Трибунала.

Вполне достаточно будет напомнить о тесной совместной работе гестапо, СД, СС и армии, касающейся распоряжений общего порядка, а также проведения операций против участников движения сопротивления, карательных действий, направленных против гражданского населения и истребления евреев.

Блестящей иллюстрацией этому может служить неоднократно цитируемая здесь инструкция Гитлера от 30 июля 1944 г.:

«Все акты насилия, совершенные лицами гражданского населения негерманской национальности на оккупированной территории, направленные против вооруженных сил, СС, полиции и других учреждений, в которых эти германские чиновники служат, надлежит рассматривать как акты террора или саботажа и пресекать следующим образом:

а) войска и каждый представитель вооруженных сил, СС и полиции должны немедленно уничтожать террористов и саботажников, захваченных на месте преступления:

б) каждый схваченный позже должен быть доставлен в ближайшее место управления полиции безопасности и СС».

Разве, трижды упоминая одновременно в одном и том же контексте вооруженные силы, СС и полицию, Гитлер не подчеркивает тем самым тесное сотрудничество этих организаций?

Следует ли упоминать лишний раз многочисленные инструкции Кейтеля, приказ фельдмаршала Кессельринга от 14 января 1944 г. и дневник генерала фон Бродовского, которые предоставляют армию в распоряжение полиции или полицию в распоряжение армии для зверской расправы -карательных действий в ответ на акты сопротивления?

Следует ли напоминать приказы Кейтеля, предписывавшие генералам, командовавшим во Франции, Голландии и Бельгии, чтобы армия оказывала поддержку в разграблении художественных ценностей, которое было организовано и проводилось под руководством Розенберга?

Разве свидетель Гофман, вызванный защитой по делу гестапо, не показал на заседании Трибунала 1 августа, что приказ «Ночь и туман» был создан в результате совместной работы главного командования и министерства юстиции?

Поэтому защита тщетно пытается преуменьшить ответственность, распределив ее между государственными и партийными органами, рассматривая их как якобы независимые организации.

Защита не достигла успеха и тогда, когда она пыталась установить внутри организации непроницаемые перегородки, разделяющие различные отделы, которые, будучи взяты вместе, составляют организацию.

Кого может защита заставить поверить в то, что, например, административным управлениям СД и гестапо были не известны масштабы угона мирного населения, в то время когда им приходилось разрешать сложные вопросы, связанные с транспортировкой угоняемых; технические службы не могли не знать об истреблении с помощью химических средств, так как в их обязанность входил ремонт газовых автомобилей.

В действительности все учреждения гестапо, СД, СС и верховного командования, действуя в полной согласованности, совершили преступления, и это справедливо также и в отношении имперского кабинета, и в отношении политического руководства национал-социалистской партии, что было показано моими глубокоуважаемыми коллегами. Разве тот, кто организовал эти преступления, ответствен в меньшей степени, чем исполнители, разве в меньшей степени виновен мозг, задумавший преступление, чем рука, его совершившая?

Следовательно, мы полагаем, что мы вскрыли одинаковую виновность всех организаций, признания которых преступными мы требуем.

Значит ли это, что мы стремимся услышать от соответствующих трибуналов самые суровые приговоры в отношении всех членов этих организаций?