Андрей Соколов - Карл I Стюарт

В августе 1642 г. Карл Стюарт поднял королевский штандарт над Ноттингэмским замком в знак начала военных действий против мятежного парламента. В отличие от оценки всех предыдущих этапов его правления, в отношении деятельности короля в годы гражданской войны в новейшей историографии не существует, кажется, больших расхождений. С одной стороны, признается, что источники однозначно подтверждают личную храбрость Карла, проявившуюся во многих военных событиях. "Невозможно усомниться в его храбрости", - пишет Ч. Карлтон и подтверждает этот тезис многими примерами [42] . CARLTON Ch. Going to the Wars: The Experience of the British Civil Wars 1638 - 1651. Lnd. - N. Y. 1992, p. 186 - 187. . Он разделял тяготы военной жизни; это было время постоянных перемещений по стране. Этот историк подсчитал, что, например, с 9 апреля по 23 ноября 1644 г. Карл был на коне 92 дня, или 40% времени. Тогда он преодолел 949 миль [43] . Ibid., p. 109. . С другой стороны, он не располагал необходимой харизмой. Как относились к Карлу I солдаты и офицеры его армии? Судить об этом нелегко, хотя интересная попытка сделать это есть в новейшей историографии. После Реставрации правительство Карла II предприняло меры, чтобы облегчить положение ветеранов-инвалидов, раненых в боях с круглоголовыми. Для получения помощи требовалось подать петицию. Петиции девонских ветеранов использовал как источник британский историк М. Стойл [44] . STOYLE M. "Memoires of the Maimed": The Testimony of Charles I's Former Soldiers, 1660-1730. - History. 2003. April. Vol. 88. N 290. . Оказалось, что дать точный ответ нелегко: просители чаще всего прибегали к официальным титулам, включенным в текст акта 1662 г.: "благословенной памяти король, отец Его Величества", реже использовались фразы "покойный король", еще более редко "наш король-мученик", "Карл-мученик". Отсутствие таких эпитетов в официальных текстах отражает стремление не возрождать прежней вражды. Почему же эти люди сражались за короля? Ответ дают такие слова, как "послушный", "верный", "обязательный", чаще всего употребляется слово "лояльный". О чем петиции позволили судить более определенно: многие простые солдаты роялистской армии и после гражданской войны сохраняли чувство вовлеченности в общее дело, в частности, через те контакты, которые они поддерживали в течение десятилетий со своими бывшими офицерами и сослуживцами.

Возвращаясь к вопросу о роли Карла I в гражданской войне, отметим, что, по мнению историков, он не обладал военно-стратегическими талантами. У него не было перспективного видения войны, он был скорее склонен следовать спонтанным решениям, советам тех, кто оказывался рядом в последний момент. Ч. Карлтон полагает, что был только один эпизод войны, когда король преодолел эту вредную привычку и проявил полководческие качества. Он имеет в виду Лоствительскую кампанию 1644 года [45] . CARLTON Ch. Going to the Wars, p. 121. . В целом же за годы войны Карл допустил целый ряд серьезных стратегических просчетов. Он не использовал двух открывавшихся для него возможностей взять Лондон - после Эджгилла в 1642 г., что предлагал сделать принц Руперт, и после осады Глостера и Гулля в 1643 году. Он привлек для службы ирландских солдат, а это мало что дало с военной точки зрения, но принесло огромный психолого-пропагандистский вред. В начале 1644 г. он снял гарнизоны, охранявшие подходы к Оксфорду, что повлекло за собой самые опасные последствия. Наконец, в 1645 г. он разделил роялистские силы и вступил в сражение при Несби, не дождавшись подхода генерала Горинга, как ему советовали. Король также оказался неспособным приостановить распри в среде его командиров. "Непригодность Карла как военного лидера была только одной из самых важных причин, которые загнали в гроб роялистское дело в 1642 - 1646 гг.", - считает К. Дурстон [46] . DURSTON K. Op. cit, p. 53. .

Это мнение вполне разделяет Карлтон: "Уже в первой кампании проявились две фатальные слабости Карла как военнокомандующего: во время битвы он проявил неспособность использовать преимущества своего положения или приостанавливать атаку; в военном совете он был неспособен координировать усилия и ограничивать фракции" [47] . CARLTON Ch. Charles I. The Personal Monarch, p. 258. . Отмечают также, что кроме личного соперничества, среди командиров роялистов были и разногласия по принципиальным вопросам, в частности об условиях достижения мира. Тогда как умеренные, в том числе Э. Гайд (позднее граф Кларендон), искали соглашения на приемлемых условиях, король все более прислушивался к советам крайних, в том числе королевы, принца Руперта или лорда Дигби. Последний был назначен им государственным секретарем после гибели умеренного лорда Фолклэнда в 1643 году [48] . ANDERSON A. The Civil Wars 1640 - 1649. Bedford. 1995, p. 85. .

К этому добавляются и такие соображения: кавалеры не создали эффективной разведки; более того, часто игнорировали необходимость использовать шифры и коды, в армии Карла I было слишком много офицеров, особенно аристократов, а пищи не хватало. Рассказывают, что однажды во время осады Оксфорда солдат закричал со стены: "Круглоголовые, забросьте мне половину барашка, а я сброшу вам лорда". Силы и ресурсы кавалеров были слишком разбросаны по многим гарнизонам. Армии Карла I не хватало пехоты. Районы, контролируемые роялистами, были самыми бедными и мало заселенными, Карл не мог позволить себе потерять хоть одного человека. Чем рассчитывать на ирландцев, ему следовало больше заботиться о наборе пехотинцев, больше платить своим солдатам, чтобы не было грабежей и мародерства, ценой которых стала утрата общественной поддержки [49] . CARLTON Ch. Charles I. The Personal Monarch, p. 273. .

Еще в 1642 г., после Эджгилла, король, выдвинув неприемлемые требования, не использовал возможность, которую давало прибытие делегации Лондона: посеять рознь между городскими властями и парламентом. Позднее, все попытки переговоров, которые затевала парламентская сторона, заходили в тупик. Поводом часто становилось отсутствие у делегатов официальных полномочий, которые вряд ли могли быть представлены. В этом проявилась главная слабость Карла, не умевшего вести переговоры, подразумевающие поиск компромисса и требующие гибкости. Эта черта его личности в полной мере проявилась позднее, после поражения, когда король сдался шотландцам, когда, находясь в Холденби Хаузе, вел переговоры с парламентом, затем когда он был захвачен армией в Саффолке, и в Хэмптон-Корте вел переговоры с ее руководителями, в том числе с О. Кромвелем и зятем последнего Айртоном, о достижении соглашения на основе "Глав предложений". Карл никогда не принимал идеи, что политический процесс требует сделок и уступок. Его метод состоял в том, чтобы просто определить собственные цели и добиваться их [50] . RUSSEL С The Causes of the English Civil War, p. 198. . Ведение же этих переговоров было непростым делом и для армейских грандов: армейские низы с глубоким подозрением относились к таким попыткам. Для Карла же договариваться с теми, кто, по его мнению, вовсе не обладал для этого никаким законным статусом, было серьезной психологической проблемой, даже если условия (кроме тех, которые касались религии) были для него выгоднее, чем те, что парламентарии предлагали раньше. Особое раздражение у него вызывал Айртон, который решительно не демонстрировал того "особого" отношения, к которому Карл привык в силу своего статуса.