Романюк Константинович - По землям московских сел и слобод

Рядом с колокольней стоят бывшие больничные палаты, приземистое одноэтажное строение, в котором в 1939-1984 гг. жил знаменитый реставратор, ревнитель нашего наследия Петр Дмитриевич Барановский.

Над северными и южными воротами монастыря две церкви были "преудивительно лепотне водружены, и внутрь всяким реснотесным благообразием украшены". Они построены в конце XVII в.: Преображенская, стоящая над парадными северными воротами, и Покровская над южными, выходившими когда-то к сетуньской переправе через Москву-реку. Преображенская церковь, освященная патриархом Иоакимом 5 августа 1688 г., первая приветствовала путника, подошедшего к монастырю, вся праздничная, веселая, сияющая, щедро изукрашенная пышной каменной резьбой и великолепными раковинами в арках закомар. Внутри церкви - один из самых красивых иконостасов, в создании которого принимал участие известный резчик Карп Золотарев. Значительно скромнее Покровская церковь, построенная, возможно, несколько ранее Преображенской. В Покровской церкви над основным четвериком доминируют три непропорционально большие главы на вытянутых барабанах, поставленные в ряд с востока на запад. Также отличаются и жилые палаты, выстроенные рядом с надвратными церквами. Если палата у Покровской церкви, построенная вначале двухэтажной (третий этаж появился в XVIII в.), довольно проста и умерена в декоре, то палата у северных ворот под стать своей соседке, Преображенской церкви, особенно второй этаж, возведенный в одно время с ней со сплошной резной лентой оконных наличников по всему этажу. Корпус у Покровской церкви был приспособлен для дочери царя Алексея Михайловича царевны Марии и назывался Мариинскими палатами, а у Преображенской-Лопухинскими, так как там в 1727-1731 гг. жила царица Евдокия Лопухина.

Монастырские стены являются сложными фортификационными сооружениями, с различными видами боев; в плане они представляют собой неправильный четырехугольник периметром 870 м, с угловыми круглыми башнями, между которыми поставлены еще восемь четырехугольных. Но они - не только утилитарное сооружение, предназначенное для оборонительных целей, но самостоятельное и незаурядное произведение искусства. На башнях обращают внимание кружевные зубчатые короны-навершия.

На территории монастыря издавна существовало кладбище, от которого сохранились лишь незначительные остатки, ибо многие могилы за время правления большевиков исчезли, и к 1950-х гг. оно представляло собой печальное зрелище полного запустения. Тогда его решили благоустроить, и сделали это по-советски: захоронения наиболее известных деятелей привели более или менее в "порядок" (заменяя надгробные памятники, а иногда и ставя их на другом месте (!)), а другие могилы сравняли с землей. На кладбище внутри монастыря похоронены, в частности, Д. В. Давыдов, М. П. Погодин, С. М. Соловьев, М. Н. Загоскин. С. П. Трубецкой, А. А. Брусилов, А. Н. Плещеев, А. А. Остроумов, Ф. И. Буслаев, Л. М. Лопатин, А. Ф. Писемский и многие другие. Интересна часовня-надгробие купцов Прохоровых почти напротив входа в монастырь, выстроенная в неорусском стиле в 1911 г.

За пределами монастырской стены еще в 1900 г. отвели землю под расширение монастырского кладбища, которое стало в советское время привилегированным. В "демократическом" советском государстве рабочих и крестьян существовали четко очерченные привилегии во всем и для всех, и даже для уже покинувших этот мир. Новодевичье кладбище стало вторым по значению после некрополя на Красной площади. На кладбище - могилы известных политических и культурных деятелей Н. С. Хрущева, А. И. Микояна. В. Я. Брюсова, А. П. Чехова, М. А. Булгакова, С. С. Прокофьева, Д. Д. Шостаковича, К. С. Станиславского, В. И. Вернадского, С. И. Вавилова, Н. Н. Бурденко и многих других.

Во время массового поругания московских кладбищ останки некоторых известных деятелей русской культуры - в частности, С. Т. Аксакова, Н. В. Гоголя, Д. В. Веневитинова, Н. М. Языкова, А. С. Хомякова, И. И. Левитана были перенесены сюда на новое кладбище. Сюда же перевезли из Англии в 1966 г. прах Н. П. Огарева, и в 1986 г. из Франции прах Ф. И. Шаляпина.

Здесь есть значительные произведения скульпторов С. Д. Меркурова, И. Д. Шадра, В. И. Мухиной. В. А. Домогацкого, Э. И. Неизвестного и других. Но в последние 20-30 лет там появилось множество пышных надгробий (особенно военных чинов) - чем массивнее и больше, тем, как считали, достойнее.

Перед стенами монастыря простиралось большое и пустынное Девичье поле, которое стало застраиваться только во второй половине XIX в. Оно было известно гуляньями, связанными, вероятно, с торжественными крестными ходами, происходившими в день празднования иконы Смоленской Богоматери 28 июля. Документально известно, что в 1765 г. на Девичьем поле казна построила деревянное театральное здание, в котором в продолжение нескольких лет, до московской чумы 1771 г., устраивались представления для народа. На поле в конце XVIII столетия фокусник Пинетти устраивал амфитеатр и показывал там чудесные превращения, а другой фокусник, француз Жени Латур, поражал зрителей тем, что он входил в раскаленную печь и преспокойно садился там обедать.

Самое большое гулянье на поле московские власти устроили 16 сентября 1826 г. в ознаменование коронации Николая 1. Здесь тогда построили ротонду для высоких гостей - императорской семьи и придворных, окруженную несколькими галереями, изящно украшенными и обитыми раскрашенным холстом. Рядом находились столы, которые, по описанию газеты "Северная пчела", "были убраны самым привлекательным образом: березки, яблоками унизанные; разноцветные корзинки с калачами, служившие вместо приборов; ветчинные окорока, жареные птицы и баранина; кондитерское хлебенное, мед, пиво; наконец, бараньи головы с золотыми рогами на блюдах, покрытых красной каймой". Около столов соорудили два больших и 16 малых фонтанов, из которых должны были бить струи красного и белого вина.

Перед праздником заранее распространялись афиши, где излагался ход праздника: по первому сигналу народ должен становиться у скамеек, по второму садиться за столы, а по третьему начинать трапезу. Перед началом праздника тысячи алчущих дарового угощения собрались на поле, и, как только подали сигнал к началу его, огромная толпа, пренебрегая распорядком, ринулась к столам и фонтанам и, как вспоминал современник, "в минуту не стало ни обеденных столов, ни расставленных на них припасов. Кучи позолоченных калачей и пряников рассыпались, быки и бараны как будто провалились сквозь землю, стены и скамейки разобраны по доске вместе с подставками - и на том месте, где был стол яств, виднелась только сплошная волнующаяся толпа народа. В то время, когда алчущие распоряжались таким образом с кушаньями, жаждущие хлынули толпами к бассейнам, где только что начали бить фонтаны белого и красного вина... Через четверть часа от поднятия флага, к удивлению всех незнакомых с русским характером того времени, на месте народного праздника осталось одно голое, истоптанное поле с волнующейся на нем толпою". О том, как прошел праздник, есть лаконичная запись в дневнике историка М. П. Погодина: "Скифы бросились обдирать холст, ломать галереи. Каковы!"