Николай Москвин - Лето летающих

Мы стояли в тени ларей, скрываясь, и у нас, как у всех обездоленных, был жалкий, просящий вид.

- Его бы из рогатки, - мечтательно-зло говорит Костька. - Попасть в дранку, переломить... Закрутится, пойдет вниз, и тут мы...

Это, конечно, тоже со зла на братьев-разбойников, со зла на капитана Стаканчика, поднявшего сейчас свой воздушный корабль в чужом небе... Да разве можно из рогатки попасть на лету в тоненькую дранку? Да и высота какая... Может, и есть где на свете такой стрелок, но только это не мы с Костей...

- Лучше, Костя, взять у твоего папы дробовое ружье, - говорю я, - и выстрелить в нитку. Перебьем нитку и поймаем змея.

- Отец не даст... - Костька вздыхает. - А без спросу знаешь что будет?.. Да и тебе тоже. Он не посмотрит, что у тебя свой отец есть... Заодно...

Мы смолкаем, поглядывая на небо. Он распущен побольше, чем летал у нас. Еще бы! В заведении "Шорно-москательная и скобяная торговля" продаются какие угодно нитки - свои, не покупать. Может, потому Стаканчик и изменил нам?.. Мы выглядываем из-за ларя: у распущенного мотка не только три брата, но еще и их дружки - Афонька Дедюлин, Борька Капустин.

- Во здорово! Во здорово!.. - Костька вдруг начинает припрыгивать. Понимаешь, набрать сухих листьев да пустить на них дым... Он их закроет. Всех закроет - всю шайку! А мы, - глаза Кости сияют, - подкрадываемся в дыму, рвем нитку и убегаем... Понимаешь, пока они там чихают в дыму, пока трут глаза, мы обрываем...

- Мы сами чихать будем...

- Да как же будем, если дым впереди нас, а мы за ним?

- А если ветер переменится?

Я возражаю неизвестно почему - Костькина идея просто замечательна, великолепна! В самом деле, мы, как призраки-мстители, появляемся в дыму. Враг ошеломлен: может, тут, в дыму, не двое беспощадных, а сто человек... Братья-разбойники и все другие братья в панике бегут... Нет, это здорово!

* * *

Назавтра Константин пришел ко мне, держа на плече какой-то длинный, пестрый, перетянутый проволокой сверток. Вглядевшись, я понял, что это зеленые листья, перемешанные с бумажными обрывками, из которых Костя соорудил нечто вроде толстой колбасы. Я сразу оценил это изделие: бумага все время будет поддерживать огонь, и дым от зелени повалит на наших обидчиков - беспрерывный, густой...

Я уже думал, что Константин, имея такое средство, сейчас начнет разрабатывать план операции, но он, сбросив "колбасу", с удивленным и даже, пожалуй, с испуганным видом показал мне какую-то мятую, но старательно разглаженную бумажку.

Это был листок из неизвестного журнала (в поисках бумаги Костя рыскал по всем углам дома), на котором отдельно изображались какие-то гладкие палочки, прямоугольники, обтянутые тонкой бумагой, легкие колесики, вырезанные из картона... Судя по странице - 24-й, - это был конец какого-то иллюстрированного журнала, где обычно помещаются ребусы, загадочные картинки, самоделки. Да, так оно и было: "С д е л а й с а м" стояло наверху страницы. Но что же именно сделай? Что получится?

Костя точно понял меня:

- Да переверни ты! - сказал он нетерпеливо.

На обороте листка была изображена какая-то ш т у к а, похожая на распростертый и так застывший скелет птицы. Только вместо головы была длинненькая штучка, состоящая из двух лопаточек или, лучше сказать, из двух крошечных теннисных ракеток с обращенными внутрь ручками. Снова взглянув на первую страницу, я догадался, что все те гладкие палочки, картонные колесики и прямоугольники, обтянутые бумагой, которые были там, пошли сюда, на "общий вид" ш т у к и. Но появилось тут и новое: кроме двух ракеток, была еще витая, в виде штопора, резинка, которая неизвестно зачем проходила через всю длину ш т у к и. Хвоста не было.

- Это вроде коробчатого змея! - сказал я не без разочарования. Видишь, бесхвостый.

Мы знали этих змеев и презирали их. Поднявшись, они почему-то тянулись не вверх, а вдаль, к горизонту. Ниток брали много, а высоты не давали. Кроме того, они были какие-то вялые, неживые - не натягивали, как струну, нитку, не играли хвостом (его начисто не было), не трещали, не "колдовали", не переворачивались - с ними вообще ничего не могло случиться... Это были какие-то дохлые, скучные, унылые существа, неизвестно почему и зачем - хотя и плохо - летающие...

- Я тоже вначале думал, что это коробчатый, - сказал, тараща глаза, Константин, - но это не коробчатый. Это... - грязным пальцем со сбитым ногтем он показал на какое-то место объяснительного текста, напечатанного около штуки, - это а-а-аэ-ро-план... Аэроплан.

- Назвать можно как угодно, - не сдавался я, - но хвоста-то, как у коробчатого, нет. И палочки, обтянутые бумагой... За что только его привязывают? Где путы?

Костя отсел в угол и, переводя настороженный взгляд с меня на листок из журнала, сказал несмело, не веря своим словам:

- Его не привязывают...

- Как не привязывают?

Константин перешел почему-то на шепот:

- Он без ниток, без пут. Он летит сам!.. Да ты почитай. Тут написано...

Я вскочил, уронив журнальный листок:

- Как - сам? Как - без ниток?..

12. БРОЖЕНИЕ УМОВ

В мире уже поднялся в воздух не легкий "воздушный шар", который сам просился летать, а сооружение из тяжелого, нелетающего дерева и металла. Существовали уже Лилиенталь, Сантос Дюмон, Райт, Фарман, Вуазен, Блерио, Уточкин, Габер-Влынский, Ефимов, Нестеров, совершившие свои отчаянные полеты... Но все это было далеко от нас - в Петербурге, Москве, за границей. Кроме того, это происходило у больших, взрослых людей. Поэтому не было ничего удивительного в том, что не в столичном, а в губернском городе Т-е, не на главной, а на боковой улице двое малолетних ничего не знали об этом. Они лишь держали журнальный листок, где говорилось о какой-то самоделке с мудреным названием "аэроплан"...

- ...А вот так, без ниток! - повторил Костька, довольный тем, что и я, как и он, не верю в эту штуку. - Ну, понимаешь, это новый такой змей. Помнишь, был китайский, ну, а это еще другой...

- Да как же он может летать?

- А он заводной.

Ах, заводной!.. Это что-то объясняло. Были заводные паровозы, кареты, даже лошади. И все очень просто: спираль-пружинка раскручивалась на оси колесика, и колесики вертелись, ехали... Да, но вот ехали они по земле, как и взаправду паровозы, извозчики, телеги ездят. А тут по воздуху. Ведь воздух - это н и ч е г о! Как же по нему ехать? А потом и колесики-то у этого нового, "заводного" змея были без пружинок.

Костя хотя и читал то, что было в журнальном листке написано вокруг рисунков, но, видно, не все понял: объяснить, как колеса едут по воздуху, он не мог.

Положив смутительный листок на стол, и в спешке, в нетерпении сев на один стул, мы с Константином углубились в чтение. Замелькали слова, неизбежные для самоделок: "См. рис. 1-й", "См. "а" на рис. 2-м" и так далее.

Вот оно что! Оказывается, дело не в картонных колесиках - потому-то они и без пружинок, - а в этих сложенных ручками теннисных ракетках. Вот не думали! Это они, крутясь от резинки, как бы ввинчиваются в воздух...