Вернер Зомбарт - Буржуа

3. Упоминаемое Альберти клиенство, переходившее в лакейство, излюбленное в особенности в XVII и XVIII столетиях: оно заключалось в том, что бедняки поступали на службу к богатым людям, оставляя эту службу через пару лет часто с большими трудностями.

4. Я причисляю сюда получение ренты от государства, которое с XVII столетия принимает все больший объем.

Все избирающие один из этих способов извлечения дохода отнюдь не способствуют развитию капиталистического духа (если мы под ним всегда будем разуметь «дух» капиталистического предпринимателя), который они скорее способны (как мы еще увидим) умерщвлять и задерживать в его развитии.

Поэтому я выделяю также из моего описания «Haute finance» 15 старого стиля, как она развивалась в особенности во Франции и в Англии в течение XVII и XVIII столетий. Это были те весьма богатые люди, большей частью буржуазного происхождения, которые разбогатели в качестве откупщиков податей или кредиторов государства и теперь плавали, как кружки жира в супе, но от хозяйственной жизни стояли далеко. Это — Fermiers generaux, Partisans, Traitans 16 во Франции (где они получили кличку Turcarets по одной комедии Лесажа 1709 г., где изображается карьера одного бывшего лакея по имени Тюркаре — это «Le financier, dont l'esprit et l'education ne sont pas a la hauteur de sa fortune») 17 ; это — Stockholders, «the monied interest» 18 в Англии, где их число к середине XVIII столетия исчислялось в 17 000.

Напротив, во всех тех способах, которые я теперь еще назову, заложены начатки, зародыши, возможности развития капиталистических предприятий. Поэтому мы должны ближе с ними ознакомиться. Чтобы привести в нашем уме в известный порядок те многообразные способы наживы, о которых здесь идет речь, я буду их различать, смотря по тому, применяется ли в них предпочтительно

насилие, или

волшебство, или

духовные способности (изобретательность), или

денежные средства.

Я разумею под нею не проделки властей, имеющие целью добывать средства путем налогов и податей всякого рода, но способ наживы, кото рый в течение столетий был излюбленным в рыцарских кругах и пользовался уважением, — я разумею разбой на больших дорогах. О том, что он во многих странах, в особенности в Германии, но также и во Франции, и в Англии в течение средних веков и после них, являлся социальным институтом, а вовсе не случайной особенностью, нам сообщают многочисленные источники, из которых мы можем почерпнуть наши сведения. Я приведу только немногие свидетельства.

«В те времена в Германии, — пишет Цорн в своей Вормсской хронике (XIV столетие), — и в особенности на Рейне, дело обстояло так, что, кто был сильнее, тот и упрятывал другого в мешок, как мог и как хотел: рыцари и дворяне кормились из стремени, убивали, кого могли, заграждали и перерезывали дорогу и превосходно гонялись за теми, кто по своему промыслу должен был путешествовать».

Один певец дает молодому дворянину следующий совет (32):

Известно, что благородный учился разбою, как сапожник сапожному ремеслу. И в песне весело поется:

Грабить, разбойничать — в этом нет стыда, это делают лучшие в стране.

И та же самая картина в других странах: «Господа не бросают своей жизни рыцарей-разбойников» («les seigneurs ne laissent pas d'aller a le proie») пишет Ж ак де Витри о Франции.

В Италии и Англии разбойничье рыцарство получило особенный оттенок: оно стало морским разбоем. Этот последний, однако, мы должны Рассмотреть в другой связи, потому что он почти постоянно является в Форме хозяйственного предприятия, в то время как здесь речь идет только о единоличных способах добывания денег, к которым можно (во многих случаях по крайней мере) причислить разбой «из стремени». Но так как в нем все-таки заложен зародыш предприятия, и так как предпринимательский дух может в разбойничьем рыцарстве получить толчок к своему развитию, следовало упомянуть здесь о нем.

Из совершенно иного духа рождены те стремления, которые я здесь имею в виду: волшебные средства должны помочь приобрести богатство. Это предполагает веру в мир, полный духов и демонов, в возможность поддерживать сношения с этими духами, заставлять их служить собственным целям. Люди призывают помощь богов. И живая, часто болезненно возбужденная фантазия помогает находить случаи, когда духи могут оказать помощь.

Требовалось чудодейственным образом овладеть желанным золотом: либо найдя его, либо создав его. Таким образом приходили к двум различным способам: к кладоискательству, с одной стороны, к алхимии — с другой.

С кладоискательством мы встречаемся с самых ранних времен. «С переселением народов и до настоящего времени одно из тайных желаний германцев — найти клад: те же самые средства — заклинания, то же суеверие через тысячу пятьсот лет» (33).

В действительности мысль найти зарытые сокровища в те ранние времена была вовсе уж не такой сумасбродной. Ибо значительные массы благородного металла в монете и в иных видах были повсеместно зарываемы, в особенности во время войн.

И волшебные заклинания, таинственные, должны были открывать врата.

И это были, наверное, те самые люди, — люди с незначительной энергией в работе, с небольшим прилежанием, но горячие в вожделении, смелые в действии, упорные в следовании навязчивым идеям, легковерные и богатые фантазией, — это они всю свою жизнь с правильными повторениями искали в земле клады, это они в те великие дни, когда по земле приходила весть о вновь открытых золотых и серебряных залежах, поднимались, оставляли дома жену и детей и, в то время как их мастерские или лавки стояли пустые и плуг лежал в борозде полей, гнались за фантомом, явившимся перед их очами. Источники сообщают нам, с какой силой со времен средневековья этот пароксизм разведок, эта горячка золотоискательства постоянно от времени до времени охватывала людей, и это дело не иначе обстояло у Роммельсберга в XIII столетии или около Фрейбурга в XIV, в Иннтале в XV столетии или в XVI в. в Перу; в XVII — в Бразилии, чем в 50-х годах прошлого столетия в Калифорнии или в конце прошлого столетия в Клондайке. Быть может, души с тех пор стали трезвее. Золотоискателей влекут к делу уже не сказки о чудесном позолоченном принце или золотом ломе-солнце; но в основном настроении ничего не изменилось.