Вернер Зомбарт - Буржуа

Ну, а если бы можно было даже делать золото! Чтобы достичь этого, «отдавались магии», занимались алхимией, опять-таки не как будничной профессией, но как чем-то вроде богослужения, которому предавались в освященном настроении. Первоначально могли преобладать другие силы, бросавшие людей в объятия алхимии. Но вскоре интерес к добыванию золота все более и более выступал на первый план:

«В течение более тысячи лет все химическое знание сводилось лишь к алхимии, и с единственной целью: для того, чтобы служить решению задачи, как искусственно производить благородные металлы» (34).

С XV столетия алхимия сделалась почти исключительно средством к цели обогащения. К великому возмущению истинных «адептов», Ванька и Петр овладели теперь тигелем, чтобы попытать своего счастья. Адепты жаловались (35):

«Тогда ведь всякий охотно хотел вычитать в писаниях алхимии такие штуки или волшебства, которые можно было бы легко и просто применить и путем которых он мог бы в скорое время сделать много золота и серебра» (36). Впервые своего апогея горячка делания золота достигла в течение XVI столетия: в то время страсть к герметическим работам 19 захватила все слои населения. От крестьянина до князя всякий верил в правду алхимии. Жажда быстро разбогатеть, заражающее влияние примера вызывали повсеместно желание отдаться этому занятию. Во дворце и в хижине, у бедного ремесленника так же, как и в доме богатого горожанина, можно было видеть в действии приспособления, при помощи которых годами искали философского камня. Даже решетка монастырских врат не представляла препятствия к проникновению алхимического искусства. Не было будто бы ни одного монастыря, в котором бы не было поставлено печи для делания золота (37).

Многие из алхимиков достигли, как известно, высокого положения и по мере сил использовали свое искусство, в особенности при княжеских дворах. Придворные адепты, бывшие также часто и придворными астрологами, являются характерным явлением для XVI и XVII столетий: от кельнского «волшебника» Корнелиуса Агриппы 20 до венецианских алхимиков, которые в XVII столетии ввели во искушение венский двор своими предложениями «фиксировать» ртуть (38). И ог. Иоах. Бехер приводит целый перечень таких авантюристов-алхимиков своего времени:

Среди алхимиков нынешнего времени, которые слывут публичными обманщиками и софистами, как Рошфор, Марсини, Кронеман, Марсали, Гаснеф, Гасман, можно по справедливости назвать и этого (Жакоби де) Ла-Порт, который занимается своеобразной профессией выкапывания кладов и притом посредством «Clavicula Salomonis» 21 .

Эти придворные адепты были сродни другой в высокой степени своеобразной разновидности людей, игравшей крупную роль в те века полутьмы, с которой мы теперь должны ознакомиться еще поближе: прожектерам. В этих последних мы найдем также те соединительные пути, которые из «черной кухни» ведут в директорские кабинеты современных банков.

В другом месте, где я попытался изобразить сущность техники в эпоху раннего капитализма (39), я обращал внимание на то, как богато было изобретательными головами время Ренессанса и в особенности время барокко, как люди были полны в то время цветущей, часто достаточно необузданной фантазией и как те века буквально кишат техническими выдумками.

Этот изобильный дар изобретательности, который мы, впрочем, находим распространенным во всех слоях населения, отнюдь не ограничивается одними только техническими проблемами. Он, напротив, перекинулся в область хозяйства и в другие области культуры и вызвал на свет неисчислимые идеи реформ и преобразований, которые предпочтительно относились к государственным финансам, но касались также и частной хозяйственной жизни. Что, однако, вызывает здесь наш особый интерес — это то, что на протяжении столетий масса таких одаренных изобретателей сделали себе промысел из своей изобретательности, предоставляя в распоряжение других свои более или менее применимые на практике мысли и идеи за соответствующее вознаграждение. Существовала прямо профессия, «цех» прожектеров, задача которых заключалась, следовательно, в том, чтобы расположить в пользу своих планов князей, великих мира сего, богачей страны, побудить их к выполнению этих планов. Всюду, где имеются влиятельные лица: при дворах, в парламентах — мы встречаем таких прожектеров, но и на улице, на рынке они также стоят и предлагают свои идеи на продажу. Ввиду того что это явление профессионального прожектерства является чрезвычайно важным и все же до сих пор, насколько я усматриваю, не было описано ни одним историком хозяйственного быта в связи с последним, я хочу сообщить здесь некоторые подробности о распространении и своеобразии этой человеческой разновидности, которую уже в ее время называли «проектантами».

Уже в XVI столетии появляются такие «проектанты»: мы встречаем их в то время при дворах испанских королей. Об одном из них Ранке сообщает нам следующее:

«Не было еще, в сущности, никакой науки о государственном хозяйстве; отсутствовали даже те познания, те навыки, в которых нуждается управление финансами в широком масштабе: выдвигались больше единичные личности, которые сохраняли, как тайну, результаты своих размышлений и соглашались сообщить их только за особое вознаграждение. Это как бы авантюристы и погибшие люди, которые, на счастье, отваживались опережать многочисленные ряды учителей и учеников камералистики. Это были главным образом флорентийцы. Некий Беневенто, который уже предлагал свои услуги венецианской синьории (чтобы, „не облагая народа податями, не вводя никаких значительных новшеств, основательно повысить ее доходы“; при этом он требует только 5% тех выгод, которые он ей доставит), был одновременно призван двумя: император Фердинанд вызвал его к своему двору; он появился и у Филиппа. Этому последнему он действительно предложил выгодный план. По его совету Филипп в Зеландии откупил назад у владельцев привилегии солеварения, и т. д.» (40).

Но настоящей эпохой прожектерства явилось, по-видимому, только XVII столетие, такое благословенное и богатое и во всех других отношениях. Счастливая случайность сохранила для нас источник, из которого мы для Англии можем довольно точно установить время, когда прожектерство достигло, во всяком случае, наибольшего распространения: этот источник — сочинение Дефо о проектах (An Essay on Projects), появившееся в 1697 г. и в 1890-м переведенное на немецкий язык Гуго Фишером под заглавием: «Социальные вопросы двести лет назад».