Ласло КОНТЛЕР - История Венгрии. Тысячелетие в центре Европы

Новому премьер-министру пришлось пережить первое испытание в октябре того же года, когда бывший монарх во второй раз попытался совершить государственный переворот. На сей раз Карл IV решил не беседовать с Хорти. Его самолет приземлился на территории, которую оспаривали между собой Австрия с Венгрией и которая находилась под военным контролем преданных ему офицеров-легитимистов. Эта «королевская армия» 22 октября 1921 г. на поезде отправилась в сторо- /452/ну венгерской столицы, но уже на следующий день была рассеяна регулярными венгерскими войсками, срочно собранными правительством под командованием Гёмбёша. Бой произошел неподалеку от Будаерша, западнее Будапешта. Карл и его супруга Зита были задержаны и переданы командующему британской флотилией на Дунае. Затем их сослали на Мадеру, где шесть месяцев спустя и умер последний венгерский король. Этот инцидент опять дал повод новым соседям требовать ужесточения мер против Венгрии, но на сей раз великие державы лишь настояли на процедуре официального свержения династии Габсбургов. Венгерское Национальное собрание в специальном постановлении от 6 ноября 1921 г. выполнило это требование.

Попытки короля совершить государственный переворот оказались последними ощутимыми толчками «землетрясения», непрерывно сотрясавшего Венгрию все послевоенные годы. Их провал способствовал процессу консолидации венгерского общества и укреплению его международной позиции по схеме Бетлена. После официальной процедуры низложения Габсбургов и окончательного урегулирования всех спорных пограничных вопросов не оставалось никаких препятствий для вступления Венгрии в Лигу Наций в сентябре 1922 г. Неудачи Карла подорвали легитимизм как политическую силу, и его оплот – Объединенная христианско-национальная партия вскоре полностью распалась. Бетлен с одобрения Хорти принялся за осуществление плана по созданию влиятельной партии власти. С этой целью он намеревался укрепить консервативное аграрное крыло Партии мелких сельских хозяев и самому завоевать там влияние. В январе 1922 г. Бетлен вместе с группой своих сторонников вступил в эту партию, и хотя Иштван Надьатади-Сабо формально сохранял пост ее председателя, его крестьянские демократы вскоре оказались не у дел. Их переиграла группировка Бетлена, получившая все ключевые посты в партии и правительстве. Одновременно Бетлену удалось договориться с руководителем Социал-демократической партии, заключив так называемый пакт Бетлена – Пейера, по которому последний согласился не пропагандировать республиканизм, не заниматься организаторской деятельностью среди государственных служащих и сельскохозяйственных рабочих, а также не прибегать к политическим забастовкам. Бетлен также воспользовался интернациональными связями партии социал-демократов для достижения внешнеполитических целей страны и постарался ослабить узы, связывавшие их организацию с лидерами эмиграции. Взамен Социал-демократическая партия, присутствие которой в Национальном собрании Бетлен считал крайне важным /453/для внутреннего спокойствия страны и хорошего ее имиджа за рубежом, приобрела существенно большую свободу действий. В качестве последнего штриха, завершавшего обустройство венгерской политической мизансцены в соответствии с планом Бетлена и его концепцией «консервативной демократии», в марте 1922 г. был обнародован новый избирательный закон, уменьшавший долю граждан страны с правом голоса с 40 до 28 %. По этому показателю Венгрия приближалась к государствам Юго-Восточной Европы и к наиболее консервативным странам Западной Европы, таким, как Франция или Бельгия. Но что было еще хуже, так это распространение в Венгрии почти повсеместно, за исключением столицы и семи крупнейших городских центров, беспрецедентной для всей Европы практики открытого голосования. Это означало, что только один из пяти депутатов был избран путем тайного голосования.

В значительной мере, по этой причине в законодательном собрании страны уменьшилось число крестьян и представителей свободных профессий, тогда как, напротив, земледельцев и чиновников, опять вернувшихся к активной политической деятельности, как показали выборы мая – июня 1922 г., заметно возросло. Бетленская Партия единства (образованная на основе Партии мелких сельских хозяев) набрала 60 % голосов, очень облегчавших жизнь ее лидерам в парламенте, причем среди ее депутатов теперь была лишь малая часть входивших в прошлый состав депутатского корпуса. Таким образом, политика консолидации, проводившаяся Бетленом, привела к созданию относительно устойчивой политической системы, просуществовавшей вплоть до гитлеровской оккупации страны в марте 1944 г. Венгрия стала парламентским государством с сильными элементами авторитаризма и при гегемонии в политической структуре партии власти, что имело следствием антидемократическое использование институтов, сохранившихся в стране с либеральной эры. Правительство признало законную оппозицию, состоявшую из левого крыла социал-демократии, буржуазных либералов во главе с Вилмошем Важони – позднее с Кароем Рашшаи – и обновленной после 1930 г. Партии мелких сельских хозяев. Правая оппозиция была представлена различными группами христианских социалистов и правыми радикалами, в частности «защитниками расы», руководимыми Гёмбёшем, который вышел из проправительственной партии в 1923 г. Однако основная борьба политических взглядов и интересов происходила не на сессиях парламента, а во время проведения конференций правящей партии, так как ее решения редко когда могли быть изменены оппозици- /454/ей, сколь бы решительно она их ни критиковала. То, что у оппозиции практически не было шансов прийти к власти и проводить свою политику, также являлось специфической особенностью установленной в Венгрии системы правления. Конечно, бастионы, ограждавшие власть от левой угрозы, были более неприступны, чем укрепления справа, и связи, установившиеся в 1919–20 гг. между консерваторами и экстремистами-контрреволюционерами, никогда не обрывались до конца. Именно это обстоятельство в совокупности с «трианонским синдромом» обусловило создание и преобладание в обществе в течение всего периода хортизма атмосферы самовлюбленности, патриотической увлеченности всем национальным, исконно венгерским, легко оборачивавшейся шовинизмом и расизмом. И, тем не менее, режим Хорти существенно отличался и от германского нацизма, и от итальянского фашизма, поскольку никогда не мобилизовывал массы на революционную борьбу с феодальными и аристократическими пережитками политической системы. Несмотря на различного рода ограничения в области свободы слова, хортизм никогда не прибегал к систематической регламентации прессы и культурной жизни в целом, равно как и не требовал от каждого рядового гражданина доказательств идеологической преданности.