Георгий Зуев - Течет река Мойка... От Фонтанки до Невского проспекта

19 марта в 9 часов утра к Дантесу явился жандармский унтер-офицер Яков Новиков, сопровождавший его до границы. В 11 часов ему дозволили свидание с отцом и женой. Об этом Новиков доносил в жандармское ведомство: «По приказанию вашего превосходительства дозволено было рядовому Геккерну свидание с женою его в квартире посланника барона Геккерна. При сем свидании находились: жена рядового Геккерна, отец его – посланник и некто графиня Строганова. При свидании я вместе с адъютантом вашего превосходительства был безотлучно. Свидание продолжалось всего один час. Разговоров, заслуживающих внимание, не велось. Вообще в разжалованном Геккерне незаметно никакого неудовольствия, напротив, он изъявлял благодарность к государю-импе ратору за милость к нему и за дозволение, данное его жене, бывать у него ежедневно во время его содержания под арестом. Между прочим, говорил он, что по приезде его в Баден он тотчас явится к его высочеству вел. кн. Михаилу Павловичу. Во время свидания рядовой Геккерн, жена его и посланник Геккерн были совершенно покойны; при прощании их не замечено никаких особых чувств. Рядовой Геккерн отправлен мною в путь в 1 3/4 по полудни». А.И. Тургенев 19 марта 1837 года встретил Дантеса в санях, запряженных тройкой, с жандармом и сопровождавшим унтер-офицером. До немецкой границы Дантес ехал в придворных санях, а затем на вольных лошадях. Унтер-офицер Новиков по возвращении донес, что Геккерн во время пути вел себя смирно и весьма мало с ним разговаривал, а при пересечении границы дал ему 25 рублей. В Берлине он встретил приемного отца и жену, с которой затем направился в Сулец (в Эльзасе), где поселился в своем фамильном замке. Через три месяца после свадьбы – в апреле 1837 года – Екатерина Николаевна Геккерн родила своего первого ребенка. Позже Е.Н. Гончарова уверяла всех, что поставленная в письме дата рождения ребенка оказалась ошибочной, а первый ребенок, дочь Матильда, родилась 19 октября 1837 года. В ноябре 1838 года Е.Н. Гончарова писала брату из Эльзаса: «Моя маленькая дочка прелестна и составляет наше счастье, нам остается ждать сына». В мае 1840 года, после рождения третьего ребенка, она писала: «Я чувствую себя превосходно... вот что значит хороший климат, не то что в вашей ужасной стране, где мерзнут с первого дня года до последнего. Да здравствует Франция, наш прекрасный Эльзас, я признаю только его. В самом деле, я считаю, что пожив здесь, невозможно больше жить в другом месте, особенно в России, где люди прозябают и морально, и физически». Екатерина Николаевна Дантес-Геккерн умерла 15 октября 1843 года после тяжелых родов и похоронена в Сульце.

А.И. Тургенев

Голландский посланник барон Геккерн должен был оставить свое место. Он выехал в начале апреля 1837 года. Николай I отказал ему в традиционной прощальной аудиенции. После подобной демонстрации отношения императора почти все знакомые прервали общение с Геккерном и не принимали больше у себя опального дипломата. Министру иностранных дел графу Нессельроде он заявил, что не представлял в министерство отзывных грамот и что его величество король Голландии не отзывал его, а лишь предоставил ему отпуск.

Перед отъездом барон Геккерн опубликовал объявление о продаже всего своего имущества, а его дом на Невском проспекте превратился в магазин, где восседал уже бывший нидерландский посланник, торговался с покупателями и педантично заполнял реестр проданных вещей. Многие петербуржцы специально заходили в этот своеобразный магазин, чтобы высказать Геккерну свое неудовольствие и даже публично оскорбить. Однажды, открывая распродажу, Геккерн уселся на стул, к которому он приделал ранее картонку с указанной на ней ценой. Один из офицеров, подойдя к нему, расплатился за стул, взял его за спинку и ловко выдернул из-под бывшего посла.

Старший Геккерн, пробыв некоторое время после высылки из Петербурга не у дел, был в 1842 году назначен нидерландским послом в Вену, где проработал непрерывно до 1870-х годов, совмещая этот пост с обязанностями старшины дипломатического корпуса, и умер 27 сентября 1884 года в возрасте 89 лет.

Барон Ф.Ф. Торнау вспоминал, что старый Геккерн всегда оставался дипломатом и при контактах со своими знакомыми и друзьями «о правде имел свои собственные, довольно широкие понятия, чужим же прегрешениям спуску не давал. В дипломатических кругах сильно боялись его языка, и хотя недолюбливали, но кланялись ему, опасаясь от него злого словца».

О Дантесе после его выдворения из России некоторое время еще писали и говорили не только представители светского общества, но и разночинцы. По отзывам современников, это был не злодей, но честолюбивый эгоист, не останавливавшийся никогда и ни перед чем в поисках выгоды и удовольствия. Свои дела в России, а позже и во Франции он всегда устраивал недурно.

Вернувшись во Францию, Дантес не только никогда не испытывал угрызений совести, но, наоборот, даже бравировал и при знакомстве представлялся: «Барон Геккерн (Дантес), который убил Пушкина, выполнив на поединке с ним долг чести».

Жизнь этого человека не стала в практическом отношении удачной. Он поехал в Россию, чтобы сделать блестящую карьеру, а выехал лишенный чинов, российского дворянства и разжалованный в рядовые. Во Франции пытался сделать большую политическую карьеру, но чиновники, с которыми он связывался, уходили в небытие раньше, чем он достигал вершин во властных структурах. Однако, по свидетельствам русских аристократов, бывавших во Франции и встречавшихся с Дантесом, все это абсолютно не мешало ему в течение 60 лет оставаться «душой общества» и веселым человеком.

Вот как писал старый барон Геккерн Дантесу в 1855 году по поводу награждения последнего орденом: «Были три императора (российский, французский, австрийский) и один молодой француз; один из могущественных монархов изгнал молодого француза из своего государства, в самый разгар зимы, в открытых санях, раненого! Два других государя решили отомстить за француза, один назначил его сенатором в своем государстве, другой пожаловал ему ленту большого креста, которую он сам основал за личные заслуги! Вот история бывшего русского солдата, высланного за границу. Мы отомщены, Жорж!»

После падения Второй империи Дантес почти безвыездно жил в замке Сульц в Эльзасе, всегда оставаясь вполне довольным своей судьбой. Знакомым, детям, внукам и правнукам не раз говорил, что только вынужденному из-за дуэли отъезду из России он обязан своей блестящей политической карьерой во Франции, ибо не будь этого поединка – его ждало бы незавидное будущее командира полка где-нибудь в русской провинции, с большой семьей и недостатком средств.