Рита Мональди - Veritas

Весьма вероятно, что Камилла действительно в конце концов удалилась в монастырь Сан-Лоренц. В пользу этого свидетельствует не только тот факт, что после 1711 года не видно больше никаких признаков жизни музыкантши, ни в Вене, ни в ее родном городе – Риме. Существует удивительное свидетельство леди Монтегю, знаменитой английской писательницы и путешественницы, которая в 1716 году во время своего визита в столицу империи пишет:

«Я была крайне удивлена тем, что нашла здесь единственную красивую женщину во всей Вене: Не только красивую, но и веселую, умную, с великолепным образованием. Я не могла на нее насмотреться. Она ответила на мое поклонение тысячами вежливых слов и попросила меня навестить ее еще. "Это будет для меня самым лучшим развлечением (вздохнув, сказала она), поскольку я изо всех сил избегаю встречаться с людьми из моей прежней жизни. И если кто-то из них приходит в монастырь, то я запираюсь в своей келье". Я заметила, как на глазах у нее выступили слезы, что тронуло меня до самого сердца. Я попросила ее довериться мне, но она не хотела признавать, что в глубине души она не совсем счастлива. После этого я всюду в Вене искала истинную причину ее ухода отмира, впрочем, не узнав ничего, кроме всеобщего удивления и того, что никто не догадывается об истинных причинах ее отречения. Я часто приходила к ней, однако мне было слишком грустно видеть замурованной там такую красивую молодую женщину». (Письма леди Мари Уортли Монтегю во время ее путешествий по Европе, Азии и Африке. Лейпциг, 1724, с. 19–55).

Методики лечения Камиллы де Росси, которые основываются на искусстве лечения святой Хильдегарды фон Бинген, подтверждаются. Неудивительно, что хормейстер научилась этому искусству от своей матери-турчанки: как сообщает Карл Хайнц Регер (Медицина Хильдегарды. Мюнхен, 1989), по мнению некоторых исследователей, в трудах Хильдегарды есть отчетливые следы влияния исламской культуры.

Турецкие легенды, которые разыскивали студенты (в первую очередь легенда о Золотом яблоке и сорока тысячах солдат Касыма), все являются подлинными. К примеру, их подтверждает Рихард Ф. Крейтель (изд.) (В стране Золотого яблока. Памятное путешествие турецкого путешественника Евлии Челеби в страну гяуров и в город-крепость Вену, Р. X. 1665. Грац/Вена/ Кельн, 1957).

Сказание о Дайи Черкесе, или Дайи Чиркассо, которое рассказывает Пеничек, во всех отношениях сходно с версией Керстин Томенендаль (Турецкое лицо Вены. Вена/Кельн/Веймар, 1999, с. 187 и далее). Турецкая версия легенды рассказывается по уже цитированному выше отчету о путешествии турка Евлии Челеби, который приезжал в Вену в 1665 году. Статую и сегодня можно увидеть на фасаде дома по адресу: Хайденшусс, № 3.

Бесчеловечный обычай османов похищать христианских детей, который описывает Атто Мелани, соответствует исторической правде. Об этом, к примеру, сообщает Роберт Мантран (La vita quotidiana a Costantinopoli ai tempi di Solimano il Magnifico (Повседневная жизнь в Константинополе во времена Сулеймана Великолепного). Милан, 1985 (Оригинальное издание: Париж, 1965), с. 104–105):

«Во второй половине XIV столетия, то есть после завоевания части европейских Балкан, османы ввели методику регулярного пополнения рекрутов для возрастающего по численности и силе войска, которая до глубины души потрясла христиан, а туркам сослужила отличную службу на протяжении длительного промежутка времени: мы говоримо «девширме» – отборе мальчиков. Эта система заключалась в том, что раз или два в год из каждой христианской семьи на Балканах забирали сыновей в возрасте младше пяти лет. Детей навсегда забирали у родителей и посылали в Анатолию, где в мусульманских семьях из них воспитывали мусульман. Они учили турецкий язык, их приучали к турецким и исламским обычаям. В десять-одиннадцать лет они поступали в учебные заведения: дворцы Адрианополиса [122]и Галлиполиса, а после – в Стамбул. С этого момента мальчиков называли «ачеми о глан». [123]И в зависимости от их склонностей из них готовили воинов или же слуг для дворца, где они становились пажами, «ич о лан». Там они проходили долгий путь, позволявший им подниматься выше и выше, ступень за ступенью, и если им удавалось привлечь внимание султана, или султанши, или же какого-нибудь придворного фаворита, им уже ничто не мешало подняться до самых высоких позиций, даже стать великим визирем. Поскольку они не совсем забывали о своем происхождении и были обязаны своими успехами исключительно султану, они хранили ему необычайную верность и не имели иных желаний, кроме как служить ему верой и правдой».

По поводу происхождения высших слоев общества из «отбора мальчиков» см.: Джиорджио Верчеллин. Сулейман Великолепный. Флоренция, 1997, с. 11–12:

«Нельзя представить себе полностью, как присутствие османов в Европе в годы непосредственно после Реформации повлияло на ход истории нашего континента, начиная со стран, расположенных между Рейном и Дунаем. Протестанты получили наибольшую выгоду от войны Карла V и Фердинанда I против «неверных». Крупный специалист по отношениям между османским и христианским миром Кеннет Сеттон («Лютеранство и турецкая угроза» в «Балканские студии», III, 1962) даже писал: «Без турок Реформацию могла бы легко постигнуть та же судьба, что и восстание альбигойцев» […] Сила Турецкой империи зиждилась на решающей роли янычаров, высокоспециализированного пехотного корпуса, созданного султаном Мурадом I (1362–1398) почти за целое столетие до первых регулярных войск во Франции. Янычаров воспитывали в единственном в своем роде учреждении «девширме» […] и отличительным их признаком служил белый колпак. В XIV веке их было около тысячи, в следующем – пять тысяч, а в эпоху Сулеймана войско насчитывало 12000 человек».

Описание прохода турецкого посольства по Химмельпфортгассе во всех подробностях соответствует отчетам об их визите, которые были напечатаны и распространены в тот день: «Описание аудиенции…», Вена, 9 апреля 1711 год.

Обе последующие аудиенции аги во дворце Евгения, состоявшиеся 13 и 15 апреля, подтверждает А. Арнет (Принц Евгений Савойский. Вена, 1864, т. 2, с. 159). Однако Арнет допускает ошибку: он пишет, что 19 апреля ага уже отбыл на родину. А это неверно. Прощальная церемония с заместителем Евгения, графом фон Герберштейном, вице-президентом придворного военного совета, состоялась 16 мая и описывается в брошюре, которая носит название «Прощальная аудиенция для турецкого посла Цефулааги, Капичи-паши, с описанием всех происходивших при этом церемоний» (Вена, 16 мая 1711).

Кроме того, «Коррьере Ординарно» от 3 июня 1711 года (приложение, с. 91, года 1711) сообщает, что ага только 2 июня «отбыл в Константинополь, на пяти судах, предоставленных ему. Он вез с собой самые различные вещи, купленные им здесь, среди них несколько бочонков с ножами, косами и серпами, а также другие предметы».