Александр Насибов - Долгий путь в лабиринте

Письмо заканчивалось так: "С коммунистическим приветом к тебе чекист Захар Пожидаев".

Дочитав письмо, Лелека расслабленно откинулся на стуле, прикрыл глаза. Требовалось собраться с мыслями, успокоиться. Только подумать: за два дня - два таких удара! Сперва появился старый ломовой извозчик, бог знает каким образом оказавшийся в контакте с его противниками. А теперь письмо от человека, который, как это твердо знал Лелека, числился умершим от ран... Ну, хорошо, опасный свидетель его связей с полковником Черным устранен. А как быть с Захаром Пожидаевым, который вдруг воскрес из мертвых, вот-вот нагрянет и, конечно, сейчас же расскажет, что уходил из города вовсе не с Лелекой...

Константин Лелека взглянул на почтовый штемпель. Письмо было отправлено шесть дней назад. Значит, Пожидаев пробудет в госпитале еще неделю... Итак, всего неделя в запасе. Неделя, а может, и меньше: где гарантия, что Пожидаева не выпишут раньше, чем он предполагает?..

Нет такой гарантии. И кажется, нет выхода из критического положения, в котором он очутился. Мелькнула мысль - оставить все и бежать. На этот случай готовы хорошие документы. Есть и убежище, где можно переждать самое трудное время - первые несколько недель.

Ну а его хозяева? Сейчас, когда в уезде, да и не только здесь, готовится волна выступлений против Советской власти, немцы не простят ему отхода от борьбы... А ЧК начнет охоту за своим бывшим сотрудником. Таким образом, он окажется между молотом и наковальней.

Внезапно Лелека вспомнил, что должен идти в буфет, где его ждет Гроха.

Письмо было вложено в конверт и брошено на пол - на прежнее место, бумаги собраны со стола, заперты в сейф, роль которого выполнял железный ящик с висячим замком.

Минуту спустя Лелека уже входил в буфет. Заботливый Гроха расставил на столе миски с борщом и очистил несколько луковиц.

Обед прошел в молчании. Лелеке было не до разговоров.

- Что с тобой? - спросил Гроха. - Болит голова?

Лелека поспешно кивнул. Ему требовалось побыть одному, собраться с мыслями, многое обдумать. Поэтому "разболевшаяся голова" была хорошей причиной, чтобы отказаться от вечерней встречи с Грохой.

Они уже выходили из буфета, когда Гроха вдруг вспомнил о письме, забытом в кабинете приятеля.

- Письмо? - переспросил Лелека. - Какое письмо? Говоришь, упало за стол? Не видел. Но все равно, вот ключ, отопри комнату, забери его. Ключ пусть будет у тебя - я выйду на улицу, проветрюсь. Может, голове полегчает. Да и папирос надо купить. Вернусь - зайду за ключом.

СЕДЬМАЯ ГЛАВА

Поезд, который вез Сашу, был смешанный - за паровозом тащилось несколько обшарпанных пульманов, далее следовал хвост из разнокалиберного товарняка.

Она оказалась в пассажирском вагоне, даже завладела там узкой, как гладильная доска, боковой койкой. Это было неслыханной удачей, так как садилась Саша не на вокзале, а на первой от города станции, куда Кузьмич доставил ее в автомобиле. Посадка была совершена без чьей-либо помощи: никто не должен был знать о Сашиной командировке, даже местные железнодорожные чекисты...

И вот ей здорово посчастливилось. Не успел поезд подойти к платформе, как из него стали вываливаться группы галдящих людей. Это выдворяли спекулянтов, которые невесть какими путями проникли в вагоны без документов и посадочных ордеров.

Спекулянты вопили, рвались назад. Стрелки железнодорожной охраны отпихивали их от вагонов и кричали машинисту, чтобы тот поскорее уводил состав. Суматоха, словом, была изрядная. Саша воспользовалась ею, проникла в первый от паровоза пульман.

Нет, ей положительно везло в этот день! Только она вошла в вагон, как увидела пассажира, перетаскивавшего мешки и котомки с боковой койки на другую, более широкую - эту последнюю, вероятно, занимал один из высаженных спекулянтов. Пассажир взглянул на Сашу и пришлепнул ладонью по освободившейся койке:

- Владей, баба!

Саша швырнула на койку рюкзачок и пальто, влезла туда и улеглась. Она даже рассмеялась от счастья.

Тот, кто уступил койку, вертлявый мужичок лет за семьдесят, старательно обживал свое новое место - расстелил на нем старенькую шинель, уложил в головах какие-то пожитки.

Поезд тронулся. Мужичок обернулся, подмигнул Саше.

- Спасибо вам, - сказала она.

- А на кой ляд мне твое спасибо? - усмехнулся старик. - Что я с ним делать буду, почтеннейшая? Может, шубу сошью?

- С одного спасибо, конечно, вряд ли получится, - сказала Саша. Но если всегда делать добро людям, она, может, и выйдет - шуба.

Ответ старику понравился. Он глядел на Сашу, и глаза у него смеялись, а неправдоподобно редкая бороденка тряслась, и он ухватил ее рукой, будто боялся, что борода вдруг оторвется.

Вот лицо его стало серьезным. Он поманил Сашу пальцем:

- Слазь-ка, баба. Есть дело...

Саша подсела к старику.

- Грамотная?

- Ну, грамотная. А что?

- И по печатному можешь?

- По печатному легче, дедушка.

- Это ежели знаешь, что к чему. Все легко, когда знаешь... Газету мне почитаешь?

- Давай.

Из внутреннего кармана шинели пассажир извлек свернутые в трубку газетные листы. Саша расправила листы. Это была пачка номеров "Бедноты".

- Так они же старые, - сказала Саша, бегло просмотрев газеты. Все старые.

- Как так?

- Гляди, здесь написано: "Среда, 9 апреля 1919 года". А эта за второе апреля. Впрочем, вот два майских номера. Но все равно старье. Сейчас, дедушка, сентябрь на дворе. Сентябрь, а не май.

Некоторое время старик молча смотрел на Сашу, потом взял газеты, ушел с ними в конец вагона. Вернулся огорченный, подавленный. Видимо, ходил проверять, правду ли сказала попутчица.

- Последние деньги за них отдал, - пробормотал он, бросив газеты на полку. - Ах ты, горе луковое! Что же делать теперь? Ведь и не продашь никому...

Саше стало жаль старика.

- Хотите, прочту самое интересное?

- Давай! - обрадовался пассажир. - Подряд читай, мне теперь нет разницы. - Старик взял одну из газет, пришлепнул по ней рукой. Начинай отсюдова.

- Сперва заголовки заметок, хорошо? А потом будете выбирать, что поинтереснее.

Саша стала читать. Вся первая страница номера "Бедноты" за 9 апреля была усеяна короткими заметками. Заголовки были красноречивы: "Одесса взята", "Перекоп взят", "Овруч занят", "Сдался батальон белых", "Поделки очищаются от петлюровцев", "Восстание против Колчака", "Восстание в Либаве".

Старик сидел, склонив голову набок, прикрыв глаза. Казалось, дремлет. Но стоило Саше сделать остановку, как он встрепенулся:

- Чего остановилась?

- Перевести дух.

- Дальше давай. Есть там про заграницу?

- Найдется. Вот, например: "Румыния в красном кольце", "Демонстрация в Японии", "В Галиции разгорается..."

- Стой! - Старик тронул Сашу за рукав. - А про Германию тоже есть?