А Немировский - Слоны Ганнибала

- Ушел! - взвизгнул толстяк и, дрожа всем телом, стал натягивать свой красный плащ.

- Что с тобой, Килон? - спросил Сципион, с удивлением глядя на разорванную одежду, на разбитые в кровь ноги грека. - Где твоя посудина?

Килон сделал жест, показывающий, что корабль потерян.

- Все оттого, что я торговал маслом, - сказал он, как бы оправдываясь. - Мне надо было им натираться, тогда бы я ускользнул из города незамеченным.

И Килон рассказал Сципиону все по порядку до того момента, как стали отходить волны и он коснулся ногами дна.

- Это был отлив, - сказал Сципион. - Конечно, отлив. А в каком это было часу дня?

- Часа два до полудня, - отвечал Килон.

Сципион задумался.

СОН СЦИПИОНА

С возвышенности виден весь Новый Карфаген, расположенный на узком полуострове в обширном заливе. Утреннее солнце золотило высокие кровли и квадратные стены башен. Над плоскими черепичными крышами возвышался дворец, утопавший в зелени садов. Говорят, в этом дворце преемник Гамилькара был заколот во время свадебного пира.

- Посмотрите на этот город, - говорил Сципион выстроившимся воинам. Сюда свозят пуны все серебро из рудников Иберии. Здесь хранятся несметные богатства, и все они буду принадлежать римскому народу и вам, победителям. В городе сейчас нет вражеской армии. Только тысячу воинов оставил здесь Газдрубал, брат Ганнибала. На нашей стороне сила и помощь богов. Этой ночью я видел сон - сам владыка морей Нептун протягивал мне золотые короны с зубцами, чтобы я наградил ими храбрецов, одолевших стены города.

Воины слушали полководца затаив дыхание. Они были суеверны. Они верили вещим снам.

Бой начался по звуку военной трубы. Оттеснив пунов, совершивших вылазку из города, римляне придвинули к стенам лестницы и стали взбираться по ним вверх. Стены были очень высоки. Сверху сыпались груды камней, летели окованные железом бревна, лились кипяток и расплавленная смола. Воины обрывались и падали с головокружительной высоты. Их место занимали другие. Время шло. Римляне гибли. Не золотая корона с зубцами, а каменный столбик и могила в чужой земле выпали им на долю.

Нет, не сбывался пророческий сон Сципиона. "Какое дело богу морей Нептуну до осады городов! - ворчали воины, снимавшие осадные лестницы. Вот если бы дело шло о морском сражении, тогда Нептун мог бы помочь".

Осажденные карфагеняне не знали ни о сне Сципиона, ни о его планах. Слыша сигнал отбоя, они радовались, что опасность миновала. Главное для них сейчас - выиграть время, пока не подоспеет помощь. Уже отправлены гонцы ко всем трем армиям в Иберии: к Газдрубалу - сыну Гамилькара Барки, к Газдрубалу - сыну Гескона, и Магону. Они явятся и выручат город из беды.

Штурм города со стороны перешейка был предпринят Сципионом лишь для отвода глаз. Отборных воинов консул направил к заливу. Воины недоумевали, зачем их сюда послал полководец без кораблей и лодок для переправы. И вдруг начали откатываться волны, кое-где обнажая дно. Легионеры вспомнили о сне Сципиона. Сам Нептун осушил море, чтобы дать им пройти к стенам города.

Воины двинулись в залив. Ноги застревали в песке и в иле. Оружие и лестницы в вытянутых вверх руках стали втрое тяжелей. Местами вода доходила до горла. Но воины шли и шли. Вот и городская стена, сползающая к самому морю. Здесь она много ниже, чем со стороны перешейка. Подвинуть лестницы и взойти по ним - дело нескольких мгновений. Теперь по стене вправо и влево - к ближайшим воротам. Враги уже обнаружили римлян. Но в городе лишь тысяча воинов. Штурм начался.

Снова со стороны перешейка к стене пододвинуты лестницы. Как муравьи во время наводнения вползают на корягу, так римляне взбираются на стены города. Упорные, цепкие и беспощадные, они опрокидывают вниз врагов, охраняющих башни, спускаются по веревкам к воротам, сбивают замки и засовы.

Теперь уже не отдельные воины, а целые манипулы с поднятыми вверх военными значками развернутым строем вступают в город.

Призывно звучит труба. Сколько дней в утомительных учениях и тяжелых походах солдаты мечтали услышать эту мелодию! Она разрешает любое насилие, любую бессмысленную жестокость. Женщина, старик, грудной ребенок - никому нет пощады. Полководец разрешает им все. Попадется на пути собачонка, виляющая хвостом, - удар мечом. Осел, жующий сено, - снова удар.

Вечером богу Нептуну была принесена благодарственная жертва. Легионеры были уверены, что Нептун даровал им победу. Получая из рук Сципиона золотые венки с зубцами, копья, чаши и конскую сбрую [копьями награждались воины, ранившие врага; чашами - пешие воины, убившие врага; конской сбруей - отличившиеся в бою всадники], воины вспоминали о вещем сне полководца. Произошло так, как он предсказал.

И только один человек в целом мире знал наверняка, что римляне обязаны своей победой не богу Нептуну, а естественному явлению - отливу, а также сообразительности молодого полководца, втайне от всех решившего взять город со стороны залива. Но этого человека, показавшего римлянам дорогу к победе, уже не было в Иберии.

СЛЕЗЫ ДОЧЕРЕЙ

Дворец Ганнона готовился к пиру. По всем лестницам и коридорам огромного дома сновали рабы с красными от бессонницы глазами. Из подвала, где располагалась кухня, доносился стук ножей, звон металлических тарелок и крики эконома, торопившего поваров, кухарок и пирожников. Из сарая в глубине двора слышался визг и тявканье щенят. Чтобы мясо было нежным и сочным, щенят вторую неделю поили одним молоком.

Мрачные залы дворца украшались гирляндами зелени и восковых цветов, ни в чем не уступающих живым. Если положить рядом две розы - живую и восковую, - даже садовник не сможет их различить, и только пчела указала бы на живой цветок, сев на него.

К стволам пальм, столбам ограды и мраморным колоннам портиков прикреплялись факелы и светильники. В то мгновение, когда перед гостями покажутся жених и невеста, факелы и светильники будут зажжены, забьют невидимые фонтаны и из портиков польются звуки флейт.

За окованной железной дверью рабыни под присмотром самого Ганнона разбирали содержимое сундуков, чтобы выбрать приданое Софонибы. В этих сундуках хранились не доспехи, снятые с неприятеля в бою, не дорогое оружие, а сокровища, принадлежавшие некогда предприимчивым предкам Ганнона, морякам и пиратам, и доставшиеся ему по наследству. Среди предков Ганнона называли великого мореплавателя, основавшего двести пятьдесят лет назад за Столбами Мелькарта тридцать карфагенских колоний. Дар этого мореплавателя - шкуры диковинных чудовищ - был одной из достопримечательностей храма Танит, а прибитая к стенам храма бронзовая табличка содержала рассказ о его необыкновенных приключениях. Правда, в этой табличке не было указано, что великий мореплаватель умер на чужбине, преследуемый знатью и жрецами, но народ знал об этом. Слава Ганнона Мореплавателя озарила далеким, но немеркнущим светом потомка, носящего то же имя.