Вольфганг Леонгард - Революция отвергает своих детей

Если бы я все это знал в тот вечер 23 апреля 1946 года, то мой восторг и моя радость были бы гораздо слабее… Но я этого и не подозревал, как не подозревали такого развития событий и другие делегаты, которые в этот вечер счастливые, полные надежд и радости расходились по домам с твердой верою, что были участниками большого дела объединения немецкого рабочего движения.

Через несколько недель после основания СЕПГ я получил от советского офицера связи русскую рукопись.

— Пожалуйста, переведите это точно на немецкий язык, товарищ Леонгард. Это касается очень важного обстоятельства.

Заглавие было разочаровывающее: «Что такое демократия?». При чтении рукописи я вскоре заметил, что речь шла о совсем новой политической концепции. Статья пропагандировала для Германии форму средней демократии, которая «лежит между буржуазной и социалистической… Особенности этой демократии состоят в стремлении гарантировать господство большинства населения при сохранении основ капиталистического хозяйственного строя, при сохранении частных средств производства». Изменения должны были ограничиться ликвидацией империалистических монополий, проведением аграрной реформы и искоренением остатков фашизма, без принятия формы и содержания советской системы. «Нам кажется, что на сегодняшнем этапе этот тип демократии для Германии приемлемее всего».

Мой интерес возрос, когда я через несколько минут переводил с русского: «СЕПГ против механического перенесения советской системы так же, как она против механического перенесения английской, американской или французской системы в немецкие условия». Таким образом со стороны высшей советской инстанции нашей партии было дано указание не копировать советскую систему, а найти государственную форму, лежащую между буржуазной демократией и советской системой!

Я напряженно ждал, что произойдет с этим документом. Было ли это только внутренним указанием для высших руководителей? Или он будет размножен для большего числа членов партии как директива?

— Рукопись будет опубликована, товарищ Леонгард, — сказал офицер связи, улыбаясь, когда приехал за моим переводом.

К удивлению многих партийных работников в следующем номере идеологического органа СЕПГ «Единство» появилась статья, подписанная не именем автора, а тремя звездочками. Это было единственный раз, — такого не случалось ни до, ни после. Каждый партработник понял, конечно, что это была статья, полученная от высшей инстанции. В следующие недели не прошло, пожалуй, ни вечера, чтобы эта статья не обсуждалась. Это было доказательством того, что тезис об особом немецком пути к социализму был не только теорией немецкой компартии, но поддерживался также из Москвы.

В 1946 году учение о различных путях к социализму и в коммунистических партиях других стран стало неотделимой частью «линии». Большой подъем, который пережили коммунистические партии всех стран за время с 1945 до 1948 года объясняется не только активным участием коммунистов в движении сопротивления, — хотя и это было одним из решающих моментов, — но и фактом, что они в то время открыто высказывались против копирования советского пути к социализму.

Вопрос остается открытым:

Было ли согласие Сталина и тогдашнего советского руководства на самостоятельный путь к социализму искренним? Были ли большевики сами убеждены в необходимости самостоятельного пути к социализму в разных странах? Или они этот тезис внушали и поддерживали только с целью укрепить коммунистические партии, а когда цель эта будет достигнута — собирались его сразу же положить под сукно?

В прошедшие четыре месяца наша работа была сконцентрирована исключительно на осуществлении объединения. Теперь единая партия была создана. Что же дальше! У нас, партийных работников, для которых жизнь без постоянной политической активности, без кампаний была почти невообразима — появилось чувство пустоты. В первый раз кроме повседневной рутинной работы у нас не было никакой нагрузки. Центральный партийный аппарат был занят почти исключительно только своими внутренними делами: устройством, распределением комнат в новом огромном здании партии (так называемом «Доме единения» на Лотрингерштрассе № 1), слиянием редакций прежних газет СДПГ — «Народ» («Das Volk») и КПГ — «Немецкая народная газета» («Deutsche Volkszeitung»), а также распределением функций между членами Центрального секретариата.

Наше здание на Вальштрассе № 76–79, раньше вмещавшее весь Центральный комитет КПГ, было отведено теперь только под отдел агитации и пропаганды, получивший название отдела обучения и вербовки, а также под партийное издательство.

Функция, которая раньше падала на одного человека, теперь распределялась на двух — на одного работника от бывшей КПГ и одного от бывшей СДПГ. От этого партийный аппарат стал гораздо тяжеловеснее и медлительнее. Все шло гораздо спокойнее, чем в прежней КПГ.

До объединения Центральный комитет КПГ был единственным учреждением, имевшим официально десятичасовой рабочий день. На другой день после объединения у нас был введен восьмичасовой рабочий день.

Две недели спустя наш «отдел обучения и вербовки» устроил совещание. Отто Гротеволь передал нам предложение Центрального секретариата:

— Мы предполагаем устраивать день учебы не еженедельно, а только два раза в месяц… Я хочу, чтобы вы подумали, что перегрузка товарищей…

Ольснер дал мне слово, как первому дискуссионному оратору. Но моя речь, направленная на защиту еженедельной учебы не помогла. Лихорадочный метод работы компартии как везде в партийном аппарате, так и в нашем отделе был заменен более спокойным стилем СДПГ.

Прошло несколько недель. В партийных школах и в низовых партийных организациях чувствовалось заметное снижение воодушевления. Ничто не могло быть опаснее для такой партии, как несколько недель покоя, отсутствие непосредственного задания, держащего всех в напряжении.

К тому же пришло большое разочарование: откладывалось признание СЕПГ в Берлине. Только 29 мая, почти через 5 недель после своего основания, на 57–м заседании союзных комендатур СЕПГ была признана в Берлине, но одновременно была признана и вновь основанная весной того же года СДПГ.

У некоторых вдумчивых людей постепенно снова рождались сомнения. Может быть надо было еще некоторое время подождать? Может быть объединение было проведено слишком поспешно? Не пришло ли бы к настоящей органической спайке при более медленном развитии?

Задержка с признанием в Берлине, двойное количество людей на каждом участке партработы, так сильно раздувшее аппарат, а главное неделями длившаяся бездеятельность партийного аппарата не остались без последствий для партии. СЕПГ в июне 1946 года была далеко не такой, как в конце апреля.