Филип Шафф - История Христианской Церкви Tом III Никейское и посленикейское христианство От Константина Великого до Григория Великого 311 — 590 г. по Р. Х.

Так написано в главном из отрывков, четвертом послании к Серапиону (Ad Serap., iv, 19), в котором объясняется грех против Святого Духа (с. 8–23) и который истолковывался по–разному, в интересах разных конфессий, но сейчас может быть воспринят в новом свете благодаря нескольким отрывкам из недавно найденных сирийских посланий Афанасия о праздниках, в переводе Larsow, Leipzig, 1852, pp. 59, 78 sqq., 153 sqq. и особенно 101.

В посланиях о праздниках, в переводе Larsow, р. 101, Афанасий говорит: «И не только, братья мои, этот хлеб [евхаристии] — пища праведных, и не только святые, живущие на земле, питаются этим хлебом и кровью, но и на небесах будем мы есть эту пищу; ибо даже высшие духи и ангелы питаются Господом, Им наслаждаются все силы небесные; ибо Он есть всё для всех, и Его любовь к людям распространяется на каждого».

Orat., xvii, 12; viii, 17; iv, 52. См. также Ullmann, Gregor, v. Naz., pp. 483–488; Neander, l. с, i, p. 431; Steitz, в Dorner, Jahrbücher 1865, pp. 133–141. Штейтц объявляет Григория сторонником символической теории.

Epist. viii, с. 4 (или Ер. 141 в более древних изданиях): Τρώγομεν γάρ αυτού την σάρκα και πίνομεν αυτού το αίμα, κοινωνοί γινόμενοι δια τής ενανθρωπήσεως και της αισθητής ζωής του λόγου και της σοφίας. Σάρκα γάρ και αίμα πασαν αυτού την μυστικήν έπιδημίαν [то есть духовное воплощение, или Его внутреннее обращение к душе, как отличное от Его исторического воплощения] ώνόμασε και την έκ πρακτικής και φυσικής και θεολογικής συνεστώσαν διδασκαλίαν, δΐ ής τρέφεται ψυχή και προς τών όντων θεωρίαν παρασκευάζεται. Και τούτο εστι το έκ τού ρητού ίσως δηλούμενον. Клоуз, Эбрард и Кахнис не обращают на этот отрывок внимания, но Рюкерт обращает, а еще больше — Штейтц (I. с, р. 127 ff.), находящий здесь подтверждение символического взгляда Василия на евхаристию и помощь в истолковании менее важных ссылок на нее в других его произведениях.

Нот. xxvii, 17, и другие отрывки. Штейтц ( l . с, р. 142 ff.) более подробно рассказывает о взглядах этого египетского пустынника.

Dial., ii. Opera, ed. Hal., tom, iv, p. 126, где ортодокс говорит о заблуждающемся: Τα μυστικά σύμβολα… μένει επί τής προτερας ουσίας και του σχήματος και τού είδους, και ορατά εστι Και απτά, οία Και πρότερον ήν.

Προσκυνείται ώς εκείνα οντά άπερ πιστεύεται. Эти слова, без сомнения, доказывают, что освященные дары рассматриваются как являющиеся тем, за что принимает их верующий, то есть плотью и кровью Христовой, не только субъективно, но и некоторым образом объективно. Тем не менее при этом, согласно Феодориту, они продолжают оставаться реальными хлебом и вином и сохраняют свой символический характер.

Ep. ad Caesarium monach. (Златоуст, Opera, tom. iii. Pars altera, p. 897 в новом парижском издании Montfaucon, по бенедиктинскому): «Sicut enim antequam sanctificetur panis, panem nominamus: divina autem ilium sanctificante gratia, mediante sacerdote, überatus est quidem ab appellatione panis; dignus autem habitus dominici corporis appellatione, etiamsi natura panis in ipso permansit, et non duo corpora, sed unum corpus Filii praedicamus». Полностью послание сохранилось только в древнем латинском переводе.

De duabus naturis in Christo Adv. Eutychen et Nestorium (в Bibl. Max. Patrum, tom. viii, p. 703): «…et tarnen esse non desinit substantia vel natura panis et vini. Et certe imago et similitudo corporis et sanguinis Christi in actione mysteriorum celebrantur». Многие римские богословы вследствие догматического предубеждения сомневаются в подлинности этого послания. См. Bibl. Max., tom. viii, pp. 699–700.

Благодаря своему громадному догматическому авторитету Августин был яблоком раздора между разными конфессиями во всех спорах о вечере Господней. Альбертин (De euchar., pp. 602–742) и Рюкерт (Ζ. с, p. 353 ff.) успешно доказали, что его нельзя цитировать в подтверждение римского учения, но они заходят слишком далеко и делают его чисто символистом. Кахнис (Vom Abendmahl, p. 221, и во второй части его Luth. Dogmatik, p. 207) честно признает, что Августина неуместно цитировать и в подтверждение лютеранской доктрины.

Его Psalm, iii, 1: «Convivium, in quo corporis et sanguinis sui figuram diseipulis commendavit». Contra Adamant., xii, 3 («Signum corporis sui»); Contra advers. legis et prophet., ii, c. 9; Epist. 23; De Doctr. Christ, iii, 10, 16, 19; De Civit. Dei, xxi, c. 20, 25; De peccat. mer. ас rem., ii, 20: « quamvis non sit corpus Christi, sanctum est tamen, quoniam sacramentum est»).

Tract. in Joh. 25: «Quid paras dentés et ventrem? Crede, et manducasti» . См. также Tract. 26: «Qui non manet in Christo, пес manducat carnem ejus, пес bibit ejus sanguinem licet premat dentibus sacramentum corporis et sanguinis Christi».

De Trinit., iii, 10: «Honorem tamquam religiosa possunt habere, stuporem tamquam mira non possunt».

Ep. 146: «Ego Domini corpus ita in coelo esse credo, ut erat in terra, quando ascendit in coelum». См. также похожие отрывки в Tract, in Joh. 13; Ep. 187; Serm. 264.

«Spiritualis alimonia». Но это выражение, как видно из контекста отрывка в Serm. lix, 2, вовсе не исключает воздействия таинства на тело, ибо слово «духовный» часто используется как синоним слова «сверхъестественный». Даже Игнатий называет хлеб вечери «лекарством, дающим бессмертие, противоядием от смерти» (φάρμακον αθανασίας, άντίδοτος του μή αποθανείν, άλλα ζήν èv Χριστώ δια παντός), Ad Ephes. с. 20; хотя этот отрывок отсутствует в более коротком сирийском варианте.

См. соответствующие отрывки из произведений Льва в Perthel, Papst Leo 1. Leben и. Lehren, p. 216 ff., и в Rückert, l . с, p. 479 ff. Учение Льва о вечере Господней не так определенно, как его учение о крещении, и не отличается своеобразием. Но, конечно же, он воспринимал таинства вообще и евхаристию в частности не чисто символически.

В литургии святого Марка (Neale ed.: The Liturgies of S. Mark, S. James, S. Clement, S. Chrysostom, S. Basil, Lond., 1859, p. 26): Ίνα αυτά άγιάση καί τελεοώση… καί ποοηση τον μέv άρτον σώμα, на что собрание отвечало: Άμην.

В литургии святого Иакова (Neale, р. 64): "Ινα… άγοάση καί ποίηση τον μεν άρτον τούτον σώμα άγι,ον του Χριστού σου, κ. τ. λ.

Β литургии святого Иоанна Златоуста (Neale, p. 137) используются термины εύλόγησον и ποίησον.

Нот. 24 in I Cor.

De Spir. S., iii, II: «Quam [carnem Christi] hodie in mysteriis adoramus, et quam aposioli in Domino Jesu adoraverant».

In Psalm. 98, n. 9: «Ipsam carnem nobis manducandam ad salutem dedit; nemo autem illam carnem manducat nisi prius adoraverit… et non modo non peccemus adorando, sed peccemus non adorando».

Об этом говорит и римский литургист Муратори, De rebus liturgicis, с. xix, p. 227: «Uti omnes inter Catholicos eruditi fatentur, post Berengarii haeresiam ritus in Catholica Romana ecclesia invaluit, scilicet post consecrationem elevare hostiam et calicem, ut a populo adoretur corpus et sanguis Domini». Фримен (Freeman, Principles of Div. Service, Introduction to part ii, p. 169) утверждает: «Нигде в мире вплоть до неудачной перемены в учении Западной церкви в XI — XII веке церковь не поклонялась ни святым дарам, как плоти и крови Христа, ни присутствию этой плоти и крови, и опять же, ни Самому Христу, как сверхъестественно возникающему в результате освящения, ни присутствию Его Божественности, и до сих пор ни в одной церкви Божьей, кроме подчиненных Риму, нет такого обычая».