Филип Шафф - История Христианской Церкви Tом III Никейское и посленикейское христианство От Константина Великого до Григория Великого 311 — 590 г. по Р. Х.

Άσυγχύτως и άτρεπτως.

Αδιαιρέτως и άχωρίστως.

«Tenet, — говорит Лев в послании к Флавиану, — sine defectu proprietatem suam utraque natura, et sicut formam servi Dei formant non adimit, ita formam Dei servi forma non minuit… Agit utraque cum alterius communione quod Proprium est; Verbo scilicet opérante quod Verbi est, et carne exsequente quod carnis est. Unum horum coruscat miraculis. aliud succumbit injuriis».

Сюда относится учение Иоанна Дамаскина о περιχώρησις, permeatio, circummeatio, circu latio, circumincessio, intercommunio, или взаимопребывании природ друг в друге и их взаимопроникновении, которое относится не только к Троице, но и к христологии. Глагол περιχωρε'ιν, насколько мне известно, впервые был использован Григорием Нисским (Contra Apollinarium) по отношению к взаимопроникновению двух природ Христа. На этом основано учение об обмене или сообщении качеств, άντίδοσις, άντιμετάστα,σις. κοινωνία ιδιωμάτων, communicatio idiomatum. Αντιμετάστασις τών ονομάτων, также άντομβθίστασις, transmutatio proprietatum, трансмутация качеств, в строгом смысле слова не идентична άντίδοσις, но является выводом из него и риторическим его выражением. Учение о communicatio idiomatum, однако, было развито полностью намного позже, в лютеранской церкви, где его усовершенствовали и довели до тонкости. Это лютеранское учение так и не проникло в реформатскую церковь, а вытекающая отсюда гипотеза о вездесущности как нельзя менее подходит для подтверждения пресуществления, хотя какая‑то степень правды в ее основе есть, если понимать ее динамически, а не сугубо материалистически.

Ενωσις καθ' ύπόστασιν, или ένωσις υποστατική, unio hypostatica или personalis, unitas personae. Unio personalis — это status unionis, результат unitio или incarnatio.

См. Афанасьевский символ веры: «Sicut anima rationalis et caro unus est homo, ita Deus et homo unus est Christus». Похоже выражается и Августин, и представляется, что это место, как и несколько других, было взято у него. Доктор Шедд (History of Christian Doctrine, i, p. 402) проводит такую яркую аналогию между человеческой личностью и личностью Христа: «Это единение двух природ в одном осознающем себя Эго можно сравнить со строением личности человека. Отдельный человек — это одна личность. Но эта одна личность состоит из двух природ: материальной и умственной. Личность, самоосознание, — следствие единения этих двух природ. Ни одна из них по отдельности не образует личность. [Это не совсем точно. Личность заключена в разумной душе, которая может осознавать себя и без тела, как во Христе личность пребывает в божественной природе, о чем сам доктор Шедд ясно говорит на стр. 406.] Для того чтобы личность была полной, необходимо и тело, и душа. Две природы — не две личности. Материальная природа, взятая сама по себе, не есть человек; и умственная часть, взятая сама по себе, не есть человек. Только союз этих частей является человеком. Однако в этом близком союзе таких разных сущностей, как материя и ум, тело и душа, свойства каждой сущности или природы никак не изменяются. Тело человека — такая же настоящая и чистая материя, как гранитный камень; бессмертный разум человека — такой же воистину и исключительно духовный и нематериальный, как Сам Бог. Ни материальная, ни умственная часть сами по себе или в отдельности не составляют личность; в противном случае каждый человек был бы двумя соподчиненными личностями. Существует, следовательно, материальная "природа", но не материальная "личность", и умственная "природа", но не умственная "личность". Личность — это союз этих двух природ, она не материальная и не умственная, но человеческая. Подобным образом, личность Христа называется теантропической или богочеловеческой , это не просто божественная и не просто человеческая природа, но союз двух природ».

3десь ортодоксальное протестантское богословие вполне соглашается с древнекатолическим. Мы процитируем представителей двух противоположных сторон английского протестантизма. Богослов епископальной церкви Ричард Хукер говорит, ссылаясь на вышеупомянутый отрывок из послания Льва: «Мы приписываем Христу как совершение чудес, так и страдания, мы говорим как о Его кротости, так и о Его божественной славе, но первое мы относим к той природе, которую Он принял от Девы Марии, а второе — к той, которой Он обладал от начала» (Eccles. Polity, book ν, ch. 52, vol. ii, p. 291, Keble's edition). Величайший пуританский богослов XVII века Джон Оуэн выражает ту же мысль ничуть не менее твердо: «Во всем, что Христос совершил как Царь, Священник и Пророк церкви, во всех Его деяниях и страданиях, во всем, что Он продолжает делать для нас, через какую бы из Своих природ Он ни совершал это, все это должно считаться не деянием этой одной природы в Нем, но деянием всей Его личности, Того, Кто есть Бог и человек в одном лице» (Declaration of the Glorious mystery of the Person of Christ; chap, xviii, в Works, vol. i, p. 234). См. также прекрасное изложение в статье Passus est, Pearson, Exposition of the Creed (ed. Dobson, p. 283 ff.).

Логос, согласно схоластической терминологии греческих богословов более позднего периода, особенно Иоанна Дамаскина, — ίδιοσύστατος или ίδιονπόστατος, то есть per se subsistens, и ώίοπεριόρίστος, proprio termino circumscriptus. «Haec et similia vocabula, — пишет ученый Петавий (Theol. Dogm., tom. iv, p. 430), — demonstrant hypostasin non aliena ope fultam ас sustentatam existere, sed per semet ipsam, ac proprio termino definitam». Следовательно, христология Шлейермахера в этом вопросе совершенно противоположна халкидонской; в ней человек Иисус является носителем личности, то есть центр тяжести смещается в сторону человеческой индивидуальности Христа, а божественная природа рассматривается как высшее Божье откровение в Нем, как безличный принцип, как жизненная сила. В результате оказывается утрачено правильное представление о воплощении. То же самое относится к христологии Хазе, Кейма, Бейшлага (и Р. Рота).

И потому правильное греческое выражение — не ανυποστασία, a ένυποστασία. Человеческая природа Христа была ανυπόστατος, impersonalis, безлична до воплощения, но стала ένυπόστατος, приняла личностность посредством воплощения, то есть έν αυτή τη του Θαοϋ λόγου ΰποστάσει ύποστάσα, также έτερουπόστατος и συνυπόστατος (compersonata), то есть quod per se et proprie modo non subsista, sed inest in alio per se subsistente et substantia cum eo copulatur. Христос принял в Себя не человеческую личность, a humana natura, in qua ipse Deus homo nasceretur. Учение об an hypostasia, impersonalitas, или, скорее, en hypostasia человеческой природы Христа уже наблюдается в зачаточном виде у Кирилла Александрийского, а позже более подробно развито у Иоанна Дамаскина (De orthodoxa fide, lib. iii), который, однако, при всем том, воспринимал Христа не просто как представителя человеческого рода, символизирующего человечество, но как конкретную человеческую личность. См. Petavius, De incarnatione, 1. ν, с. 5–8 (tom. iv, p. 421 sqq.); Dorner, Z. c, ii, p. 262 ff.; J. P. Lange, Christliche Dogmatik, part ii, p. 713.