Филип Шафф - История Христианской Церкви Tом III Никейское и посленикейское христианство От Константина Великого до Григория Великого 311 — 590 г. по Р. Х.

Император исполнил обещание, хотя присутствовал лично только на одном заседании, шестом.

Евагрий, H. Е. у ii, с. 4: «Епископы Пасхазий и Лукентий и пресвитер Бонифаций были представителями Льва, архисвятителя древнего Рима». Кроме них на соборе часто выступал епископ Юлиан из Коса, легат Льва в Константинополе, но он занимал место среди епископов, а не среди посланников папы.

Сохранились только неполные варианты списков, количество колеблется от 520 до 630 человек.

Άρχοντες, judices. Их было шесть.

Как сказали императорские посланники и сенаторы, столь дикие возгласы (έκβοησεις δημοτικαί) не подобают епископам и не делают чести ни одной из сторон.

Mansi, tom. vi, 971: Λϋτη ή πίστις τών πατέρων, αϋτη ή πόστος τών αποστόλων, πάντες οϋτω πιστεύομεν, οί ορθόδοξοι οϋτω πϋστεύουσιν, ανάθεμα τω μη οϋτω πιστεύοντι, к. τ. λ.

Полный текст в Mansi, tom. vii, f. 111–118. Символ веры приводит также Евагрий, ii, 4.

Ομοούσιος используется в обоих случаях, хотя и с некоторым отличием: омоусия Христа с Отцом предполагает количественное единство или идентичность сущности (Бог — единственный по сути, monoousios ); омоусия же Христа с людьми предполагает только родовое единство, или равенство природы. См. об этом в §130.

Ένα καί αυτόν υίόν τον κύριον ημών Ί. Χριστόν τον αυτόν έν θεότητο καί τελειον τον αυτόν έν ανθρωπότητα θεόν αληθώς καί άνθρωπον αληθώς τον αυτόν, έκ ψυχής λογικης [против Аполлинария] καί σώματος, ομοούσιον τω Πατρί κατά την θεότητα, καί ομοούσιον τον αΰτον ήμίν κατά την ανθρωπότητα, κατά πάντα ομοιον ήμίν χωρίς αμαρτίας.

Υης Θεοτόκου, против Нестория. Но сразу же прибавляется выражение ката την ανθρωπότητα (в отличие от κατά την θεότητα). Мария была матерью не просто человеческой природы Иисуса, а теантропической, богочеловеческой личности Иисуса Христа, но только не в том, что касается Его вечной Божественности, а в том, что касается Его человечности. Подобным же образом, страдания переносила теантропическая личность, но не в том, что касается божественной, бесстрастной Ее природы, а в том, что касается природы человеческой.

Έν δύο φύσεσιν, а в латинском переводе — in duabus naturis, направлено против Евтихия. Нынешний греческий текст гласит έκ δύο φύσεων, что, однако, в данной связи может означать, в сущности, то же самое, но может быть также понято и в евтихианском или монофизитском смысле, а именно: что Христос появился вследствие слияния двух природ, следовательно, в воплощении Он обладал только одной природой. Диоскор очень настаивал на формулировке έκ δύο φύσεων, понимаемой именно так. Именно поэтому представители Восточной церкви и римские легаты единогласно протестовали против έ к и настаивали на другой формулировке, с έν, которая и была принята. Баур (l. с, i, р. 820 f.) и Дорнер (ii, р. 129) утверждают, что έκ — точное и изначальное выражение и уступка монофизитству, что оно также лучше соответствует (?) глаголу γνωρίζομεν (узнавать по каким‑либо признакам), но что оно с самого начала было заменено Восточной церковью на έν. Однако мы предпочитаем мнение Гизелера, Неандера (iv, 988), Гефеле (ii, 451 f.) и Бека ( Dogmengeschichte, р. 251): έν δύο φύσεσιν было изначальным прочтением символа веры, а потом было изменено в интересах монофизитства. В пользу этого свидетельствует все течение пятого заседания Халкидонского собора, где был выражен протест против έ к δύο φύσεων, и это подтверждается свидетельством современника, аббата Евфимия, а также Севера, Евагрия и Леонтия Византийского. Север, монофизитский патриарх Антиохии с 513 г., обвиняет отцов Халкидона в преступлении, которому нет оправдания: они учили έν δύο φύσεσιν αδιαιρέτους γνωρΐζεσθαι τον θεόν (см. Mansi, vii, 839). Евагрий (H. E., ii, 5) утверждает, что обе формулировки говорят практически о том же и взаимно обуславливают друг друга. Дорнер считает так же. Вот его слова: «Латинская формула звучала: "признаем Христа как Сына в двух природах", а греческая: "признаем Христа как Сына из двух природ", что явно то же самое. Латинская формула — это лишь вольный, но по сути точный перевод, разве что с более определенным указанием на то, что во Христе до сих пор сосуществуют две природы, а следовательно, более буквально соответствующий римскому учению» ( l . с. ii, р. 129 f.).

Άσύγχύτως, άτρέπτως [против Евтихия], αδιαρέτως, άχωρίστως [против Нестория] γνωρίζομε νον.

Εΐς iv πρόσωπον καί μίαν ϋπόστασιν.

Ή αγία καί οικουμενική σύνοδος.

В том числе знаменитый 28–й канон, который дает епископу Константинополя равные права с Римским епископом и ставит его следующим после него рангу. См. выше, §56.

Евтихий, в самом начале спора сказавший о себе, что семьдесят лет он прожил монахом, скорее всего, умер вскоре после собора. Диоскор был сослан в Гангру, в Пафлагонии, жил до 454 г. См. Schröckh, Th. xviii, p. 492.

Дорнер очень неблагосклонно отзывается о Халкидонском соборе (ii, р. 83), отрицая в нем всяческое призвание, внутреннее или внешнее, к принятию позитивного решения великой спорной проблемы (но он забывает, что Третий вселенский собор, осудивший Нестория, в плане христианского духа и морального достоинства был гораздо ниже Четвертого). «Несмотря на участие 630 епископов, — говорит он (ii, 130), — собор весьма далек от того, чтобы претендовать на канонический авторитет. Отцы этого собора не проявили ни согласия, которое должно быть характерно для собрания, управляемого Святым Духом, ни уверенности в суждениях, без колебаний и непоследовательности, ни мужества в защите выработанных убеждений, которое может проявиться лишь там, где после долгой борьбы за единство возникает яркое и ясное решение, поддерживаемое большинством». Канис (Der Kirchenglaube, Bd. ii. 1864, p. 89) пишет об этом соборе так: «Значение Халкидонского символа веры заключается не во вселенском характере собора, ибо понятие вселенского слишком эластично; и не в том, что его результаты стали развитием решений собора Эфесского (431), ибо, если в Эфесе победило учение о единстве личности Христа, то здесь — учение о ее двойственности; и не в духе, в котором проходили совещания, ибо на них в обилии преобладали страсти, интриги, политические интересы, беспорядок и тому подобное; его значение, скорее, в том единстве, с которым церковь признает его решения по сей день, и во внутреннем согласии его формулировки».

См. выше. §132.