Филип Шафф - История Христианской Церкви Tом III Никейское и посленикейское христианство От Константина Великого до Григория Великого 311 — 590 г. по Р. Х.

History of Latin Christianity, vol. i, p. 210: «Для тех, кто считает суровую и бескомпромиссную истину отдельных христианских догматов основной христианской добродетелью, Кирилл Александрийский может быть героем и даже святым, но пока амбиции, интриги, высокомерие, жадность и насилие осуждаются как нехристианские деяния, а варварство, гонения и кровопролитие признаются равно нечестивыми и противоречащими Евангелию, — потомство будет осуждать ортодоксального Кирилла как одного из худших еретиков против духа Евангелия. И найдутся ли такие люди, которые предпочли бы предстать перед судом божественного Искупителя, отягощенные варварствами Кирилла, а не заблуждениями Нестория?»

Баур (Vorlesungen Uber Dogmengeschichte, i, ii, p. 47) говорит о Кирилле: «Текущая оценка его не вполне справедлива. Как богослова, его следует ценить выше, чем это обычно делают. Он оставался верен духу александрийского богословия, а особенно предпочтению к аллегорическому и мистическому, и его учение отличается последовательностью».

Это не принимает во внимание Р. П. Смит, когда, в предисловии к английскому изданию комментария Кирилла на Евангелие от Луки, перевод с сирийского (р. ν), говорит, что Кирилл нигде не выходит за рамки афанасьевского учения μία φύσις τού θεοΰ λόγου σεσαρκωμένη и что оба они не вписываются в халкидонскую догму, основанную на антиохийском богословии. См. выше, §137–140.

Encomium in sanctam Mariam Deiparam, в tom. ν, pars ii, p. 880 (в Migne ed., tom. x, 1029 sqq.).

Δι 'ης πασα πνοη πιστευουσα σώζεται.

Φιλόδακρυ.

'Εσκανδάλίσε πάθος.

Είσεδεξατο.

'Αλλ' υίον εαυτόν άληθινον είναι λέγων τού πάντων κρατούντος Θεού, τάχα που καί δίεσψάλλετο.

Или женская природа, το γυναιον, что иногда используется в презрительном значении, подобно немецкому Weibsbild.

Το γυναιον.

Кирилл, in Joann. lib. xii (в Migne, vol. vii, col. 661 sq.). Доктор Дж. X. Ньюмен (в его Letter to Dr. Pusey on his Eirenicon, Lond., 1866, p. 136), как ему кажется, отметает доводы на основе этого и подобных мест у Василия и Златоуста, направленные против римского поклонения Марии, делая софистическое разграничение: речь здесь идет якобы не о личности Девы, а о ее природе (το γύναιον), которую отцы церкви ценили невысоко, поскольку в то время преобладал взгляд на женщин как на «varium et mutabile Semper» и мало знающих о том подлинном благородстве, которое мы наблюдаем в образах женщин германских племен и древних иудеев, таких как Мариам, Девора, Иудифь, Сусанна. Но ведь Кирилл, прав он или нет в своем толковании, полагает, что именно человеческая природа Марии сомневалась в истинной Божественности ее Сына. Я думаю, что такое толкование сцены распятия необоснованно, и меч в пророчестве Симеона значит, скорее, тоску, чем сомнение. Но предлагаемая Кириллом постановка вопроса делает доводы греческих отцов церкви против современного римского культа Марии только более вескими. Ньюмен ( l . с, р. 144) необоснованно утверждает, что предание о безгрешности святой Девы было искажено и запутано в Антиохии и Новой Кесарии из‑за арианских проблем. Но его аргумент можно отнести в лучшем случае к Златоусту и Василию, но не к Кириллу Александрийскому, который жил через полвека после поражения арианства на Втором вселенском соборе и был ведущим защитником theotokos в несторианском споре. Помимо этого, мы не находим никаких заметных следов учения о безгрешности Марии до святого Августина ни среди греческих, ни среди латинских отцов церкви, ибо предание о Марии как последней Еве не обязательно предполагает такое учение и было связано для Иринея и Тертуллиана со взглядами, похожими на высказываемые Василием, Златоустом и Кириллом. См. выше, §81 и 82.

Adversus Nestorii blasphemias contradictionum libri ν (Κατά τών Νεστωρίου δυσψημιών πενταβίβλος άντίρρητος); Explanatio xii capitum s. anathematismorum (Έπίλυσις τών δώδεκα κεφαλαίων); Apologeticus pro xii capitibus adversus Orientates episcopos; Contra Theodoretum pro xii capitibus — все в последнем томе издания Aubert (в Migne, tom. ix).

Contra Julianum Apostat am libri χ, tom. vi, в Aubert (tom. ix, в Migne); также в Spanheim, Opera Juliani. См. §4 и 9 выше.

De S. Trinitate, et de incarnatione Unigeniti, etc., tom. v, pars i, — не путать с приписываемым ему трудом De trinitate в tom. vi, 1–35, который направлен против монофелитской ереси, а следовательно, написан намного позже.

Tom. i‑iv.

Angelo Mai и R. P. Smith. См. выше список литературы.

Гомилии и послания в tom, ν, pars ii, ed. Aubert (в Migne, с дополнениями, tom. x).

Греки пишут его имя как Έφραίμ, латиняне как Ephraem.

Так говорится в сирийских Acta Ephraemi, в шестом томе его Opera, р. xxiii sqq. Согласно другому рассказу, которому следуют Батлер и Кейв, его родители были христианами, и он был посвящен Богу с колыбели.

О древней истории христианства в Эдессе см. W. Cureton: Ancient Syriac Documents relative to the earliest Establishment of Christianity in Edessa and the neighboring Countries, from the Year after our Lord's Ascension to the Beginning of the Fourth Century. Lond., 1866.

Созомен, H. E., iii, 16. Кейв (Cave, l . с, iii, 409) говорит о нем: «Он обладал всеми добродетелями, какие только могут сделать человека великим и превосходным, и венцом всего было то, что он не хотел знать об этом и слышать об этом; привлекать к себе, сообщает нам Григорий Нисский, — значит не казаться, но по–настоящему быть благим, ού δοκείν, άλλ΄ είναι χρηστός».

Созомен и Феодорит ясно говорят, что Ефрем не знал греческого, но пользовался сирийским «как средством отражения лучей Божьей благодати». Согласно преданию, он был чудесным образом одарен знанием греческого во время визита к Василию, который под действием такого же вдохновения приветствовал его по–сирийски.

Opera, tom. iv‑v, или vol. i‑ii в Opera Syr., также приложения мхитаристов.

Но иногда он прибегает и к оригиналу, например, в комментарии на Быт. 1:1: « Interjecta particula אה, quae in Hebraico textu hac loco legitur, idem valet, quod Syriacus articulus \\» (Opera, vi, 116.). Но такие примечания свидетельствуют лишь о поверхностном знании еврейского.

Opera, tom. i, ii, iii, iv. См. также Фотия, Bibl. Cod. 196.

Есть там даже молитва, обращенная к святой Деве Марии (только на латинском языке), в Works, tom. iii, p. 577, — если она вообще подлинна, поскольку у нас нет других следов подобных молитв вплоть до V века. К Марии здесь обращаются как к Immaculata… atque ab omni sorde ас labe peccati alienissima, virgo Dei sponsa, ac Domina nostra, etc.

Иероним, De script, eccl., с. 115.