Джойс Тилдесли - Египет. Возвращение утерянной цивилизации

Следующие большие раскопки ученый проводил в Абидосе, на большом кладбище, центре культа бога загробного мира Осириса. Целые поколения египтян строили в Династический период храмы и гробницы в Абидосе, но Питри в основном интересовали древние развалины – гробницы из сырцового кирпича времен царей 1-й и 2-й династий, которые лежали в самой древней части кладбища, известной, как Умм эль-Кааб, или «Мать горшков». Эти гробницы уже были изучены Эмилем Амелинью, но его работа была поверхностной и неполной – ее даже никогда не публиковали. Амелинью был первым и самым выдающимся ученым, занимающимся коптским языком, совершенно ничего не понимающим и не желающим ничего понимать в раскопках. Он грубо прорубил себе путь во все, кроме одной, гробницы, а затем, по утверждению Питри, сознательно уничтожил те артефакты, которые не мог унести с собой, чтобы увеличить рыночную стоимость своих собственных находок, которые позже продавал с аукциона. Масперо был наслышан об этом бесчинстве в Абидосе и, в конце концов, Амелинью заменили. Питри смог заново исследовать 13 царских гробниц, систематизировав все то, что осталось после Амелинью. Если пользоваться современной терминологией, то эти гробницы относятся к следующим периодам: Нагада III, 0-я династия (Ири-Хор, Ка и Нармер), 1-я династия (Axa, Джер, Джет, Ден, царица Мерит-Нейт, Анеджиб, Семерхет и Каа) и 2-я династия (Перибсен и Хасехемуи). Питри был доволен. Гробницы Абидоса позволили ему соединить найденные им в Нагаре доисторические могилы с началом истории Египта, в которой сейчас нет ни одного пробела со времен неолита до завоевания страны Александром Великим.

Питри сделал в Абидосе много важных находок, среди которых была мумифицированная рука с четырьмя золотыми браслетами, найденная спрятанной в стене в гробнице царя 1-й династии Джера. По наличию драгоценностей Питри предположил, что эта рука принадлежала царице. Ей была уготована печальная участь, подтверждающая недоверие, которое Питри питал к музеям и их работникам:

Обнаружена рука царицы Зер [Джер] с золотыми браслетами, спрятанная в дыре в стене. Парни, нашедшие ее, увидели золото, но оставили все как есть и принесли руку мне. Я снял бинты и увидел на ней браслеты. На следующее утро моя жена могла сделать их точную копию.

Когда по поручению музея приехал Квибелл, я передал браслеты через него. Рука – самая древняя часть мумии из всех, которые я знаю, – и великолепная ткань, в которую она была завернута, также доставили в музей. [Эмиля] Бругша заботила только его выставка: от одного браслета он отрезал половину, сделанную из плетеной золотой проволоки, и выбросил руку и материю. Музей – это опасное место. [94] Pétrie, цит. соч., с. 175.

Питри больше не работал на «Фонд», но продолжил свои полевые работы. В Гизе он изучил один небольшой участок, который оставили без внимания и американцы, и итальянцы, и немцы, и обнаружил там гробницы периода 2-й династии, которые подтвердили, что Гиза использовалась как кладбище задолго до того, как Хуфу построил здесь пирамиду. На кладбище Тархан он нашел удивительно много предметов одежды.

В 1914 г., в возрасте 68 лет, Гастон Масперо во второй раз оставил свой пост, он умер двумя годами позже в Париже. Его преемником в качестве генерального директора «Службы древностей» стал уважаемый французский ученый Пьер Лако, хорошо принятый всеми египтологами. Но идеи Лако сильно отличилась от идей добродушного Масперо, к тому же он был ловким политиком. Он прекрасно понимал один очевидный факт: Египет быстро меняется. В марте 1922 г. Фуада I провозгласили королем Египта. В апреле 1923 г. была принята новая Конституция. С отменой протектората египтяне захотели взять под свой контроль все, включая предметы старины. Вдохновленный волной послевоенного национализма, Лако решил, что все последующие раскопки должны контролироваться государством, а все находки, независимо от обстоятельств, остаются в Египте, кроме случаев, когда власти решат сделать исключение. От старой практики деления находок приблизительно пополам отказались. Неожиданно Судан и Ближний Восток, с их более мягким законодательством, показались для археологов, включая Питри, который всегда предпочитал частное финансирование, более привлекательной альтернативой. Это объясняет, почему после окончания второй мировой войны Питри переключился с Египта на Палестину.

Питри уволился их колледжа Лондонского университета в 1933 г., проработав там в должности профессора 41 год, и умер в Иерусалиме 29 июля 1942 г. Его тело захоронено на протестантском кладбище на горе Цион, но голову сохранили в сосуде в больничной лаборатории. Последним желанием Питри было, чтобы ее отправили в Лондон для изучения, но из-за войны исполнить его волю не представлялось возможным. В конце концов, голову отправили домой, но и по сей день мозг не подвергся изучению.

Когда 78-летний Флиндерс Питри начал писать свою автобиографию, он подсчитал, что «потратил на археологию 70 лет своей жизни». В течение этих 70 лет он сделал больше, чем кто-либо еще для того, чтобы египтология превратилась из охоты за сокровищами в достойную уважения науку. Он оставил после себя богатое наследие. Он глубоко уважаем египтологами, а его книги до сих пор читают все археологи. В колледже Лондонского университета основан музей Питри – вечная ему память. Но для большинства людей достижения Питри затмила работа другого человека – человека, которому повезло сделать одну впечатляющую находку. Пришло время узнать о необычных открытиях, сделанных в Долине царей и ее окрестностях.

С 1894 по 1895 г Жак де Морган периодически работал в пирамиде Дахшура. На кладбище периода Среднего царства он очистил несколько гробниц, в которых были захоронены представители элиты, обнаружил драгоценности – «Сокровище Дахшура» – принадлежащие царицам и принцессам 12-й и 13-й династий. Затем он провел раскопки в Нагаде, где нашел великолепную гробницу царицы Нейтхотеп, жены первого царя объединившегося Египта Нармера. После этого он решил оставить землю фараонов и отправился на раскопки в Персию. Он покинул свой пост в «Службе древностей» в 1897 г., а на его место пришел Виктор Лоре, человек, не испытывающий никакого доверия к археологам нефранцузского происхождения. Многие боялись, что новый режим будет напоминать режим Гребо. Реверенд Сейс, всеми уважаемый ассириолог, который каждый год зимовал в лодке на Ниле, рассказывает нам о грубом стиле управления Лоре:

Вскоре после назначения [Лоре], ко мне пришел Бругш [Эмиль Бругш], куратор музея, с такими словами: "Вчера мне довелось повидаться с новым директором. Я был у него по делу. Когда я вошел, он сказал: «В будущем, монсенъор, я должен просить вас, если захотите повидаться со мной, сначала присылайте мне записку или визитку». Я ответил: «Монсенъор директор, моя тень никогда больше не упадет на ваги порог». Так и случилось. [95] Sayce A.H. Reminiscences (London, 1923), с. 309.