Евгений Акельев - Повседневная жизнь воровского мира Москвы во времена Ваньки Каина

«И по вышеписанным подпискам по доношениям оного Каина в приводе явилось, а имянно:

Мошенников 137

Воров 153

Церковных татей 1

Разбойников 48

Денежных воровских мастеров 7

Становщиков 79

Покупщиков 157

Выжежников 29

Держателей 61

Беглых салдат 43

Ссылочных утеклец 16

Беглых людей и крестьян 33

В письме и продаже воровских пашпортов 10

И того по нынешней 748-й год 774 человека» [175].

Итак, если верить этой канцелярской справке, Каин за основной период своей деятельности поймал и привел в Сыскной приказ почти восемь сотен преступников, из которых почти половину составляли «мошенники», «воры», «покупщики» и «держатели» краденого. Другая половина — укрывавшиеся в Москве разбойники, беглые солдаты и крепостные, «ссылочные утеклецы» (сбежавшие из ссылки), а также «становщики» (укрыватели преступников), «денежные воровские мастера» (фальшивомонетчики), «выжежники» (нелегальные торговцы выжигой {20} ), изготовители и распространители «воровских» (фальшивых) паспортов, «церковные тати» (воры, специализировавшиеся на кражах церковной утвари).

Изучение следственной документации Сыскного приказа за период с конца 1741 года по начало 1749-го и протокольных книг за 1742 год позволило обнаружить сведения о 119 отчетах, в которых сообщается об арестах, произведенных либо по «указыванию» Каина, либо им самим, 227 подозреваемых.

При этом в конце 1741-го — начале 1742 года деятельность Каина была направлена почти исключительно на задержание профессиональных преступников (воров, содержателей притонов, торговцев краденым). Неожиданность и массовость арестов характеризуют этот короткий этап, который оказался весьма продуктивным: тогда было арестовано более ста связанных друг с другом представителей преступного мира.

Но в дальнейшем, по мере получения Каином самостоятельности, оформления его статуса профессионального доносителя (с февраля 1742 года), после получения права пользоваться военными командами и, вместе с этим, гарантий собственной неподсудности по чужим доносам (осень — зима 1744 года), содержание его деятельности постепенно менялось. Облавы в местах скопления профессиональных преступников с массовыми арестами стали осуществляться лишь изредка. В этот период Каин занимался главным образом патрулированием московских улиц с солдатами Сыскного приказа и арестом подозрительных лиц (беглых, подозреваемых в торговле краденым, нелегальных торговцев выжигой и т. п.).

Вместе с этим Каин выстраивал свои отношения с московским преступным миром. Уже весной 1742 года он имел контакты с профессиональными «мошенниками» с целью получения информации. Так, осенью 1741 года в Сыскной приказ был прислан из полиции «фабричный» Авраам Звезда с делом «об обрезании им, Звездой, на Каменном мосту скрыни деревянной из коляски». На допросе он отрицал свою вину, утверждая, что десятские {21} его схватили на Каменном мосту, когда он возвращался на мануфактуру, а затем подняли с мостовой «деревянную скрынь да три кулька» и отвели его на съезжий двор. Десятские же настаивали на том, что подозреваемый выбросил краденые вещи в момент задержания. Тогда члены присутствия Сыскного приказа обратились с просьбой добыть сведения о подозреваемом к Каину. 7 апреля 1742 года тот объявил, что «означенной суконщик Авраам Звезда подлинно мошенник и обрезывает у всяких проезжих людей у колясок на Каменном мосту и по дорогам пожитки, и вынимает у разных людей ис карманов платки и деньги, о чем де он сведом того ж Суконного двора от суконщика Алексея Емельянова, которой де ему сказывал в разговорах на одине, и тот де Емельянов и сам мошенничает же» [176]. Каин получил эту информацию через своего знакомого, известного «фабричного» вора Алексея Емелина, чье имя мы находим в числе тридцати трех «мошенников», названных в реестре Каина от 27 декабря 1741 года. Поскольку в 1742 году Емелин оставался на свободе, можно предполагать, что ею он был обязан контактам с доносителем. Лишь летом 1743 года он был арестован Каином на Красной площади при совершении карманной кражи [177](возможно, к тому времени бывшие приятели успели по какой-то причине поссориться и разойтись).

Как мы видим, «сыщик из воров» постоянно плел интриги, в результате которых преступный мир Москвы оказался расколот на две части. Одни преступники, бывшие «товарищи» Каина, старые воры, враждебно относились к доносителю. Они, по-видимому, представляли угрозу личной безопасности Каина, поэтому тот прикладывал особые усилия к их розыску и аресту. Так, 19 февраля 1746 года Каин поймал за Покровскими воротами в торговых банях известного вора и разбойника Гаврилу Рыжего [178]. Спустя полгода, 2 августа 1746-го, ему удалось схватить старого 56-летнего вора Ивана Яковлева по прозвищу Жегала, которого он 27 декабря 1741 года при составлении реестра своих «товарищей» поставил на первое место. Это, конечно, не могло быть случайностью. Очевидно, Иван Яковлев был одним из самых авторитетных московских воров. В августе 1748 года доносчик доставил в Сыскной приказ своего старого друга, «мошенника» Петра Камчатку [179]. Если верить «Автобиографии» Каина, Камчатка сыграл в его жизни важную роль — помог ему бежать от хозяина. Затем они были неразлучны почти до того самого момента, когда Каин явился в Сыскной приказ с повинной.

Но среди профессиональных «мошенников» Москвы нашлось много таких, которые стали лояльно относиться к Каину и его доносительской деятельности. Тот с ними общался, закрывал глаза на совершаемые ими преступления и даже покрывал их, регулярно получая взамен информацию о событиях, происходящих в преступном мире Москвы. В дальнейшем целая группа профессиональных воров превратилась в агентов Каина. В их числе были «фабричные» Алексей Шинкара, Дмитрий Маз, Василий Базан, Петр Волк, Сергей Соколов, Иван Буза, Дмитрий Монах и др. Некоторые из них даже проживали в доме доносителя [180]. Вместе с солдатами Сыскного приказа они помогали Каину осуществлять сыск и задержание преступников, что нашло отражение в протоколах допросов арестованных им подозреваемых.

Тридцатого ноября 1745 года к Каину пришел один офицер, пожаловался на кражу из его саней «епанчи {22} суконной гвоздичной на лисьем меху», совершённую на Красной площади «незнаемо какими воровскими людьми», и попросил, чтобы доноситель «тою епанчу поискал на рынках». Уже на следующий день Каин привел в Сыскной приказ солдата Василия Бордукова, который на допросе показал: «…в нынешнем 745-м году октября 30 дня… у Боровицкого мосту наехали к нему на извощике Ярославского полку салдаты, а как зовут, не знает, и говорили ему, Василью, чтоб он, Василей, купил у них епанчу суконную гваздишную на лисьем меху, и сказали, что де они тою епанчу нашли, а где, не сказали, и он, Василей, тою епанчу купил, дал рубль пятьдесят копеек, а купил бес порук. И, купя, он, Василей, усмотрел, что оная епанча краденая, положил ее за Арбацкими вороты в лавке лавочнику Василью, а чей сын, не знает. И на другой день приходил к нему, Василью, в квартиру явшаго доносителя Ивана Каина незнаемо какой человек Тихон, а чей сын, не знает, и спрашивал у него, Василья, не он ли купил краденую епанчу, и он, Василей, сказал, что епанчу купил он, Василей, и оной Тихон говорил ему, Василью, чтоб он, Василей, тою епанчу принес к вышеписанному Каину» [181].