Елена Яковлева - Польша против СССР 1939-1950 гг.

При этом необходимо уточнить, что сколько-нибудь значительных военных акций, включавших в себя боестолкновения с вооруженными силами оккупанта, было около двух десятков — и все они относятся к 1944 г. — остальные же представляли собой набеги на различные учреждения оккупационной администрации, изначально не предполагавшие серьезного сопротивления.

На этом фоне довольно странным представляется демонстрируемый особенно "совестливыми" представителями разнообразной творческой интеллигенции современный подход к рассматриваемому вопросу. Логика, которой они при этом руководствуются, крайне незамысловата: поскольку героев из Советов не может быть в принципе (ну, не вписываются они в общечеловеческие ценности, и все тут!), значит, искать их нужно в противоположном лагере, т.е. среди поляков. Видимо, в «творческом» сознании подобных прекраснодушных идеалистов не укладывается элементарное: в любой войне, в том числе и почти виртуальных нынешних, существуют только национальные ценности и интересы. А так называемые общечеловеческие используются исключительно для их оправдания. За примером далеко ходить не нужно, достаточно вспомнить те же Ирак и Югославию.

Правда, кое-кто наверняка захочет с этим поспорить и, возможно, даже приведет свидетельства непосредственных участников давних событий на оккупированных Германией восточных территориях. Вроде тех, что оставил белорусский литератор Валентин Тарас, сам с 13 лет бывший в партизанах. "В 1944 г... точно не помню, наша бригада разоружила и нейтрализовала отряды польской Армии Крайовой (АК), какие действовали в Налибокской пуще... До поры до времени отряды АК, созданные на территории Западной Белоруссии, воевали только с немцами, нередко совместно с советскими партизанами. Но на исходе 1943 г. между ними начались стычки: польское правительство в Лондоне заявило о своих правах на Западную Белоруссию как неотъемлемую часть Польши. Если на территории самой Польши в отрядах АК сражалось четыреста тысяч солдат, то в белорусских лесах их было совсем мало. В Налибокской пуще их разоружили в течение нескольких дней. Так если бы только разоружили!.. Командира налибокской аковской бригады и весь его штаб отправили самолетом в Москву, а младших офицеров расстреляли...» Далее В. Тарас рассказывает, какое тяжелое впечатление произвел на него расстрел. Потом оказалось, что один из расстрелянных выжил и спасся бегством, что обнаружилось по следам его босых ног на снегу, которые так прочно отпечатались в детской памяти, что позволили В. Тарасу сделать вывод: поляки правы, Катынь — дело рук НКВД и руководства СССР.

Понятно, что поборники умозрительной исторической справедливости воспоминания В. Тараса будут трактовать как очередное доказательство бесчисленных кровавых злодеяний советского режима. Мы же попробуем взглянуть на них под иным углом зрения, предварительно сделав два отступления. Первое, менее существенное, состоит в том, что утверждение В. Тараса о сражавшихся в рядах Армии Крайовой четырехстах тысячах солдат представляется маловероятным, поскольку, несмотря на строгий учет и контроль своих сил, АК вряд ли могла мобилизовать столько даже к концу войны. В качестве второго, прямо перекликающегося с детскими впечатлениями В. Тараса, процитируем бойца Армии Крайовой, так описывающего свои военные будни на Волыни в том же 1944 г. «...отряд АК задержал двух украинцев, отца и сына. Оружия у них не было. Когда они увидели аковцев, то сами начали готовиться к смерти. Перед тем как их расстреляли, им приказали снять рубаху, штаны, а под конец и сапоги» [128] Т. Potkaj. Krzyże z Przebraźa // Tygodnik powszechny online, www2.tygodnik.com.pl/tp/2812/main02_print.html .

И какие же выводы отсюда напрашиваются? Помимо лежащих на поверхности и состоящих в том, что война приносит неисчислимые несчастья и оставляет рубцы в детских сердцах? А такие, например, что потрясение В. Тараса расстрелом поляков, совершенно естественное для ребенка, зиждется в том числе и на подспудном ощущении: «наши» не могут быть жестокими и несправедливыми, а иначе, какие же они «наши»! Собственно, это же самое глубинное чувство руководит сегодня и большинством из отечественных искателей чистой правды о войне, разумеется, за исключением тех, что специализируются на откровенном оплевывании собственной Родины. И все бы ничего, если б противоположная, в данном случае польская, сторона исходила из похожих убеждений, но, увы, там предпочитают «базироваться» на старом проверенном принципе: поляки всегда и во всем правы, как принято говорить, по определению.

По крайней мере именно в этом ключе рассуждают современные польские историки, те, что до глубины души возмущаются «бандитскими действиями партизан из НКВД» и не просто оправдывают, но и всячески обосновывают «гуманистические» рейды бойцов АК по Западной Украине и Белоруссии. Впрочем, не будем зацикливаться и привлечем к рассмотрению этой проблемы третью сторону, к тому же, как принято считать, также пострадавшую от Советов и НКВД и, по счастью, избавившуюся от коммунистического гнета. Речь идет о Литве, которая ныне в ЕС вместе с Польшей, в связи с чем и та и другая, казалось бы, должны наконец взглянуть на чувствительные вопросы из прошлого с высоты вожделенной исторической справедливости. Однако что же мы видим в действительности? Известный нам профессор Т. Стшембош по-прежнему считает, что, несмотря на все перипетии 1939-1944 гг., на территории Виленщины продолжало иметь место (чему, видимо, и репрессии НКВД не помешали) Польское подпольное государство как правопреемник 2-й Польской республики. Причем из этой чисто научной, на первый взгляд, точки зрения проистекает весьма практический вывод: все проживающие на данной территории (то есть Литвы), независимо от национальности, являлись гражданами упомянутой 2-й Польской республики, а следовательно, на них распространялись польские законы, в соответствии с которыми в период оккупации их можно было судить за коллаборационизм подпольными польскими судами и даже приговаривать к смерти. И вот тот же Т. Стшембош считает, что драматичность событий заключалась как раз в том, что виленские поляки были вынуждены вести борьбу не только с двумя оккупантами, но также и с согражданами, солидаризирующимися с этими оккупантами, в том числе и с литовцами и белорусами. Согласитесь, позиция более чем прозрачная, а о ее развитии мы еще поговорим.

Как и прежде, камень преткновения — сотрудничество литовцев с оккупантами. Ведь так называемая «Саугума» (Служба безопасности, организованная в Литве в период оккупации), действовавшая под руководством гестапо, поляков не жаловала за то, что они считали Вильно польским городом, или в лучшем случае, столицей Великого Княжества Литовского, но опять же в составе Польши. Кроме того, с партизанами, как советскими, так и польскими из АК, боролся, а вернее, пытался бороться, вспомогательный корпус генерала Повиласа Плехавичюса «Vietine Rinktine», специально сформированный оккупационными властями. Правда, формирование генерала Плехавичюса особенных успехов на этом поприще не сыскало и было практически разгромлено в 1944 г. отрядами АК в сражении под местечком Мурованая Ошмянка. Но тем не менее в пику полякам, сам факт существования этого подразделения, пусть и созданного оккупантами, воспринимается в нынешней Литве с воодушевлением. Как-никак, это было единственное формирование коллаборационистского толка, которым командовал не немец, а туземец! Неважно, что проку от него было мало, и в конце концов, ввиду отсутствия каких-либо результатов, немцы его расформировали, факт остается фактом. Да, все что удалось генералу, это разгромить пару-другую польских и белорусских деревенек, зато сегодня памятник ему стоит неподалеку от Понар (Панеряй) под Вильно. Там, где «герои» из добровольческого отряда понарских стрелков Ypatingas Burys, созданного на базе националистической организации Lietuvos Śiauliu Sajunga (Союз Литовских Стрелков) с июля 1941 г. по июль 1944 г. уничтожили около 100 тыс. бывших граждан Польши, в основном евреев, но также и поляков: ксендзов, ученых, профессоров, студентов, членов польского подполья. Кого среди жертв не было, так это членов АК, и, видимо, по этой причине «партизанты» понарских стрелков не донимали.