Елена Яковлева - Польша против СССР 1939-1950 гг.

С другой стороны, немало украинцев вступало в ряды организованных немцами «охранных» подразделений, которые заменяли немецкие части, требовавшиеся на Восточном фронте. ОУН до поры до времени этому не препятствовало, считая, что таким образом украинская молодежь получит военное обучение и оружие. В эти же формирования вступали и поляки. Из Польши были переброшены подразделения так называемой «синей» полиции, а также организована школа для ее кадров (польская полиция, организованная немцами, называлась «синей» по цвету формы). Кроме того, поляки составляли основу местных полицейских формирований, полагая, что так они убивают сразу двух зайцев: служат оккупанту, оставаясь при этом своими для польского населения. Иллюстрацией чему такие, к примеру, наблюдения польского обывателя:

«Приятно было посмотреть на эти отряды, хоть и в немецких мундирах, как они четко маршировали с польской песней на устах. Видя это, украинцы совершенно опустили головы, а на лицах можно было наблюдать понурость и страх...» [139] Z. Mańkowski. Między Wisłą i Bugiem. 1939-1944, Lublin, 1978.

Мало-помалу начала вырисовываться ситуация, весьма схожая с белорусской. Будучи несомненно такими же жертвами гитлеровцев, как и другие народы Восточный Европы, поляки на «восточных территориях» стали сотрудничать именно с ними. В отчете о положении дел представитель эмигрантского правительства на Волыни писал: «Находясь на немецкой службе на должностях управляющих имениями, на лесной и дорожной службе, поляки прислуживали немцам. Не раз из-за чрезмерной услужливости могли случаться злоупотребления в ущерб местному населению, за что оно индивидуально платило смертью. Поляки пробирались в немецкие органы власти и учреждения, где действовали вопреки интересам населения — с тем же самым результатом. Кроме полиции, немцы принимали поляков в жандармерию, переводили отряды, сформированные из поляков — вероятно, из военнопленных 1939 г. ...эти польские отряды под немецким покровительством начали вырезать украинские села, а немцы подчеркивали, что это наказание за убийства поляков» [140] M. Siwicki. Dzieje konfliktów polsko-ukraińskich. T. 2., Lublin, 1992. .

То же самое воочию видели и советские партизаны: «И конец февраля и март сорок третьего года знаменателен организацией польских полицейских батальонов. Не к чести их надо сказать, что ответили они на акцию украинских националистов тем же. Словом, весной и летом такая пошла резня, что страшно становилось жить в этом благословенном краю и поляку и украинцу» [141] П. Вершигора. Люди с чистой совестью. М., 1948. ... Также и польские исследователи заявляли ранее (сейчас настрой уже иной), что поляки, поступавшие на службу в эти вспомогательные формирования (исключая засланных агентов АК), с самого начала представляли собой отбросы общества и явных предателей. При этом немцы, прекрасно ориентировавшиеся в отношениях между поляками и украинцами, умело их использовали, заставляя первых контролировать вторых, и наоборот. Польские полицейские батальоны были размещены в Кобрине, Ковеле, Клевани, Ружичах и т.д. Кроме того, на Украине действовали два батальона вспомогательной полиции, сформированные из поляков, 107-й и 202-й, которые принимали активное участие в карательных акциях против украинского населения. Особо отличился в этом деле 202-й батальон, укомплектованный выходцами из западных районов Польши. Что касается 107-го, то он впоследствии полностью перешел в ряды АК, составив, по польским данным, около 10% состава позднейшей 27-й Волынской дивизии пехоты АК.

Справедливости ради следует отметить, что, формируя польские полицейские части, немцы рассчитывали задействовать их в борьбе не только против украинских националистов, но и против советских партизан, однако в последнем случае их ожидания не оправдались. Тот же Вершигора отмечает, что польские полицейские не оказывали советским партизанам никакого вооруженного сопротивления. В отличие от руководства АК и националистически настроенных историков уже в современной Польше, польское население на оккупированной Украине в советских партизанах врагов не видело. Потому что враги у него в то жестокое время совсем другие были. Гитлеровцы и активно подстрекаемые ими украинские националисты. Так же как у мирных украинцев — польские. Ибо, в соответствии с немецкими замыслами, им надлежало уничтожать друг друга не покладая рук. Недаром же во время своего выступления перед аппаратом рейхскомиссариата в Ровно в конце 1943 г. гаулейтер Э. Кох поставил задачу четко и недвусмысленно: «Нам необходимо добиться, чтобы поляк при встрече с украинцем хотел его убить, чтобы украинец, завидев поляка, тоже горел желанием убить его. Если же по пути они встретят еврея и убьют его, то это будет как раз то, что нам необходимо».

Тем временем, вследствие того что много молодежи ушло в леса, стали быстро расти ряды так называемой «первой» Украинской повстанческой армии Тараса Бульбы-Боровца. В 1942-43 гг. тактика ОУН изменилась. Ставка была сделана на собственные силы, и с этой целью на базе уже существовавшей одноименной организации Бульбы-Боровца в начале 1943 г. формируется Украинская Повстанческая армия (УПА). Параллельно с этим, с учетом того обстоятельства, что в сложившихся условиях главным препятствием для создания западноукраинскими националистами своего государства были СССР и Германия, начались поиски возможных союзников. Попытки ОУН договориться на предмет подобных перспектив с польским подпольем ничего не дали, поскольку АК рассматривало земли Волыни и Галиции как неотъемлемую часть Польши. Столь же высок был уровень взаимного недоверия и между большинством поляков и украинцев. В декабре 1943 г. в информационной справке командования АК Львовского округа для эмигрантского правительства в Лондоне сообщалось, что отношение к украинцам остается враждебным и население оказывает поддержку только тем силам, которые обещают власть на этих землях полякам. В результате возникла ситуация, в конечном итоге выразившаяся в лозунгах: «Украинцев — за Збруч!» с польской стороны и «Ляхов за Сан и Буг!» — с украинской.

В равной мере уход молодежи в леса облегчил развитие партизанских отрядов как Армии Крайовой, которых, однако, было совсем немного, так и советских отрядов. Появлялось также множество так называемых «диких» отрядов, никому не подчинявшихся и зачастую мало отличавшихся от обычных банд, с которыми боролись и польские, и советские партизаны. Кроме того, в лесах скрывались и группы дезертиров. Все они существовали за счет местного сельского населения, называли себя «армиями», а простым крестьянам, так же как и в Белоруссии, практически невозможно было отличить партизан от бандитов, что, конечно же, никак не улучшало общую напряженную ситуацию. И это, кстати, признают в том числе и польские авторы.