Ян МЕЛИН и др. - История Швеции

Свобода выбора стала центральным политическим лозунгом времени, подрядчик – его героем. Отдельный человек не должен зависеть от коллективной организации школьной системы, здравоохране- /304/ния и жилищно-коммунальных услуг. Считалось, что общество благосостояния создает пассивных, зависимых от системы пособий, безответственных людей. «Речь идет о формировании нации… которая дает больший простор личности и гражданскому обществу, где индивидуальность и творческое начало стимулируются, а не подавляются», – говорил Карл Бильдт на партийном съезде Умеренной коалиционной партии в 1994 году. Под гражданским обществом подразумевалась негосударственная сфера. Государство стало слишком сильным, его власть следует ограничить. Должны поощряться индивидуальная самодеятельность и самоорганизация. Значительный рост иммиграции в конце 1980-х и в 1990-х годах, прежде всего, из бывшей Югославии, привел к тому, что существование общества благосостояния оказалось под вопросом. Оно основывалось на концепции гомогенной, хорошо сплоченной нации, где индивида, конечно же, могло постигнуть несчастье, но где стремление каждого всегда состояло в возможно быстром возвращении на свое место в обществе. Иммигранты были поставлены перед абсолютно иной структурной проблемой, речь шла об интеграции и приспособлении к шведскому обществу. Их возможности влиться в рынок рабочей силы, особенно в условиях низкой конъюнктуры, были ограниченны. Это означало, что большие средства должны отпускаться на их образование и проживание. Вся прежняя иммиграция была, в первую очередь, рабочей иммиграцией, теперь иммигранты рассматривались как люди, создающие дополнительную нагрузку на рынок труда. Это порождало неприязнь, которая лишь способствовала критике общества благосостояния. Стал заметным рост враждебных настроений в отношении иностранцев. Молодежная культура приобрела неонацистские черты («Скинхеды»), которые выходили за рамки общественного запрета и поэтому привлекали большое внимание средств массовой информации. Между тем неонацизм был не только выражением расизма и враждебности к иностранцам, причины его заключались в безработице и потере современным обществом своих ценностей и идентичности. Неонацизм в Швеции был скорее не политическим, а культурным феноменом.

В начале 1990-х годов «лопнул пузырь», созданный спекулятивной экономикой 1980-х годов. Рынок недвижимости потерпел крах, курс акций на бирже значительно снизился – осенью 1993 года на целых 40 %. Оказалось, что банки в целях получения процентов давали займы, которые расходовались бесконтрольно. Их финансовые потери были очень значительны, поскольку фирмы, связанные с операциями по недвижимости, разорились и цены на дома существенно снизи- /305/лись. Банковский кризис обнажил такое явление, как отсутствие экономического и культурного сознания. Создавалось впечатление, что промышленники прожили свою жизнь вне исторической действительности. Для того, чтобы вся банковская система выжила, правительство было вынуждено выделить большие суммы для покрытия банковских потерь от кредитов. Многие руководители банков были уволены или ушли сами. Оказалось, что нередко они подписывали особенно выгодные договоры о компенсациях, выплачиваемых при уходе с работы («парашюты»). Директора предприятий, связанные с профсоюзным движением, также заключали подобные договоры. Людей коробил тот факт, что, пока правительство снижало для «простого народа» выплаты по болезни, безработице и по причине травматизма, малокомпетентные представители экономической сферы могли так легко обогащаться. Исследования показали, что и директора крупных промышленных предприятий лишь ждали случая увеличить свои оклады. В то время как оплата труда индустриального рабочего с 1989 по 1994 год увеличилась на 27 %, заработная плата 25 директоров крупных предприятий выросла на 87 %. Это свидетельствовало о таком явлении, как «новая алчность». Постепенно интенсивность дебатов по вопросам морали усилилась. Правила демократии позволяют широко обсуждать подобные вопросы, но не подразумевают каких-либо действенных мер в этой сфере. Та мораль, которая существовала в Швеции, коренилась в лютеранском пуританизме. Она означала проповедь бескорыстия, свойственного народным движениям, проявлялась в осознании долга у класса чиновников. Социал-демократическая политика контроля и регулирования по-своему способствовала выработке дисциплины в обществе. В 1980-х годах этот элемент морали исчезает. Стоит ли после этого удивляться «парашютам» 1990-х годов. Но в жажде наживы обвиняют и «простой народ». Экономист Гуннар Мюрдаль уже в 1970-х годах предупреждал, что Швеция стала «страной мелких мошенников». К такого рода общим утверждениям всегда следует относиться с известной долей скептицизма, однако в 1990-х годах это суждение всплыло вновь. Много писалось о злоупотреблениях социальными пособиями, выплатами при потере работы и в случае болезни. Проверки подтвердили это, но оказалось, что подобных фактов не так уж много.

Наряду с решением экономических проблем, главная задача правительства состояла в продвижении переговоров о вступлении в Европейский союз. Интерес общественности к этому вопросу был между тем невелик. В средствах массовой информации центральным /306/стал вопрос о разрешении сохранить в стране жевательный табак. В материалах о переговорах, которые были обнародованы в марте 1994 года, содержался пункт о том, что Швеция должна выплачивать «годовой взнос» в Европейский союз в сумме 18 млрд. крон. По расчетам 8–10 млрд. из них должны были возвращаться обратно в форме субсидий на сельское хозяйство. Ожидалось, что со временем сельскохозяйственный рынок станет дерегулированным. 13 ноября 1994 года шведы получили возможность на референдуме высказать свое мнение по вопросу о том, должна ли Швеция войти в Европейский союз. Благодаря однозначной позиции руководства социал-демократической партии ответ был положительным. Цифры голосования составили: 52,3 % – за, 46,8 % – против. С 1 января 1995 года вступление Швеции в Европейский союз было ознаменовано появлением шведского флага в Брюсселе рядом с четырнадцатью остальными флагами стран – участниц ЕС. Оно означало сдвиг вправо всего политического спектра в Швеции.

Время пребывания у власти Карла Бильдта также тесно связано с проблемой подводных лодок. В докладе 1990 года он однозначно утверждал, что нарушающие границы подводные лодки принадлежат Советскому Союзу. В годы правления его кабинета шли длительные переговоры в Москве с целью добиться признания со стороны русских о совершенных ими нарушениях. Судя по всему, они оказались безрезультатными.