Неизвестен Автор - Сборник Наше отечество - Опыт политической истории (Часть 2)

В силу общественного разделения труда, стоимость сельскохозяйственной продукции непосредственным образом зависела от уровня развития и структуры отечественной промышленности. В цене пуда хлеба, вывезенного на рынок, была сфокусирована вся система социально-экономических связей страны.

Длительная война самым губительным образом отразилась на балансе народного хозяйства, в котором значительная его часть, вынужденная работать исключительно на нужды войны, фактически была выключена из процесса общественного воспроизводства, но в то же время оставаясь крупным потребителем продовольствия, сырья и изделий легкой промышленности. При сокращении выпуска сельскохозяйственной техники и инвентаря и соответствующем росте рыночных цен на них, соответственно возросла трудоемкость и себестоимость крестьянской продукции. Закономерно цены на потребительские товары, сырье, подхлестываемые сознательной спекуляцией, транспортными затруднениями и т. п. бедами военного времени, быстро поползли вверх.

Дисбаланс экономики и связанные с ним негативные явления были присущи всем странам, втянутым в империалистическую войну. Правительства воюющих держав пытались эмиссионными инъекциями направить экономический обмен по нужным каналам, однако увеличение денежной массы грозило в кратчайший срок развалить всю финансово-денежную систему государств, поэтому основным инструментом борьбы с экономическим развалом стало государственное принудительное регулирование хозяйственных отношений.

В России это регулирование в первую очередь коснулось сельского хозяйства. Уже 17 февраля 1915 года вышел указ, предоставлявший право командующим военных округов запрещать вывоз продовольственных продуктов из производящих местностей, утверждать обязательные цены на эти продукты и применять реквизицию. Но означенные меры лишь подстегнули спекуляцию и рост дороговизны, поэтому в течение 1915--1916 годов последовал еще ряд мероприятий по ограничению рынка и организации планового снабжения, которые также не принесли желаемых результатов.

Эти годы представляли собой целую эпопею топтания помещичье-буржуазного правительства перед необходимостью радикального урезания прав помещиков-хлебовла-дельцев на распоряжение своим товаром. Наконец, последним жестом царского правительства в этом направлении стало назначение осенью 1916 года на пост министра земледелия ставленника промышленных кругов Риттиха, который вводит обязательную поставку хлеба в казну согласно погубернской, поуездной и волостной разверстке.

Временное правительство ознаменовало начало своей деятельности изданием 25 марта 1917 года постановления о государственной торговой монополии на хлеб, согласно которому все количество хлеба за вычетом запаса, необходимого для продовольствия и хозяйственных нужд владельца, поступало в распоряжение государства.

Однако и этот, казалось бы весьма энергичный, шаг по ограничению прав сельских собственников не дал заметных результатов, поскольку сохранившийся в нетронутом виде свободный рынок промышленных товаров обладал для хлеба более притягательной силой, нежели государственный продовольственный аппарат. Ситуация требовала последовательного подчинения государственному регулированию рынка промышленных товаров, но на этот раз подошла очередь топтания на месте буржуазному правительству. 16 мая меньшевистско-эсеровский Исполком Петросовета принял резолюцию, содержавшую программу "регулирующего участия государства" почти для всех отраслей промышленности в распределении сырья, готовой продукции, фиксации цен и т. д., которая, однако, не была принята Временным правительством, главным образом вследствие нажима промышленных кругов.

Временное правительство оказалось также неспособным возвысить национальный интерес над интересами от

дельных классов и собственников и повести активную политику социально-экономического регулирования. Поэтому для проведения очередного этапа объективно назревших мероприятий, история приготовляла новую политическую силу, не связанную, по выражению В. И. Ленина, "уважением" к "священной частной собственности". В головокружительно короткий срок, к осени 1917 года, народное недовольство превратило партию большевиков из малочисленной, гонимой организации в силу, пользовавшуюся значительным влиянием в широких рабочих и солдатских массах.

Сами социал-демократы и большевики в частности давно с интересом наблюдали за теми изменениями, которые происходили в социально-экономической организации воюющих держав. Россия здесь не служила примером. Наиболее последовательно и жестко политика государственной централизации и регулирования экономики во время и некоторое время после войны проводилась в Германии. Немцы еще 25 января 1915 года приняли закон о хлебной монополии. За время войны Германия ввела у себя "принудительное хозяйство" почти во всех отраслях производства, контролировало обмен, устанавливало твердые цены, отбирало весь продукт и нормировало распределение не только промышленного сырья, но и непосредственное потребление людей путем карточек и пайков. Введены были даже трудовая повинность и учет товаров. Свободная торговля на большинство изделий была отменена. Таким образом государство глубоко вторглось в сферу капиталистических интересов, ограничило частную собственность и заменило рынок централизованным обменом между отраслями экономики.

Марксисты разного толка были сконфужены, буржуазно-юнкерское государство железной рукой выполняло их стратегические мечты по реорганизации экономических отношений. Это дало повод некоторым немецким социал-демократам окрестить такую систему "военным социа-лизмом". Однако слева брали круче. В. И. Ленин отрицал за такой системой право называться социализмом, хотя бы и военным. В семнадцатом году он характеризу-ет ее как "военно-государственный монополистический капитализм или, говоря проще и яснее, военная каторга для рабочих". Но вместе с тем, считал Ленин, государственно-монополистический капитализм полностью обеспечивает материальную подготовку социализма и "есть преддверие его, есть та ступенька исторической лестницы,

между которой (ступенькой) и ступенькой называемой социализмом никаких промежуточных ступеней нет".

Лидер большевиков, как всегда, был мастером прямой наводки, используя теорию в качестве прицела в голову последнего буржуазного министра, заслонявшую партии прямую дорогу к власти. А попробуйте-ка подставить вместо помещичье-капиталистического государства, государство революционно-демократическое, -- намекал он рабочим и солдатам в сентябре семнадцатого. Получалось, что для перехода к социализму необходима была смена на "военной каторге для рабочих" правительства буржуазного правительством революционно-демократическим. Но обратить государственную монополию, т. е. "военную каторгу", на обслуживание интересов рабочих и крестьян, о чем писал Ленин в "Грозящей катастрофе и как с ней бороться" было более чем проблематичным. Одним из первых, кто указал на это, был давний теоретический соперник Ленина А. Богданов. Почти сразу после октябрьских событий он предупреждал, что Ленин "став во главе правительства, провозглашает "социалистическую" революцию и пытается на деле провести военно-коммунистическую".